никого. Ну не его же от рожениц отвлекать!
Я вошла в кафе и сразу же заметила Руслана. Он сидел с одинокой чашкой капучино. Не пил, только ложкой разбивал пенку, напряженный, задумчивый. Сам устроился на стуле, а для меня оставил кресло с подушечкой для спины. Какой заботливый! Увы, не могла воспринимать его без иронии и сарказма. Все, что было между нами отныне окрашено в тона болотного цвета: недоверие, ложь, тоска. Я была для него заменой, черновиком, для базовых функций, удовлетворяла первичные потребности, служанка с привилегиями. В душе у него всегда жила другая. Не самый приятный расклад для женщины.
— Привет, — подошла. Руслан поднялся по-джентльменски. Ждал, когда устроюсь поудобнее. — Думаю, нам нужно обсудить твое отцовство в сложившихся реалиях, — решила начать с основного.
— Ты хоть собиралась мне сказать? — голос какой-то усталый.
— Собиралась, — это действительно так. — Ты бы все равно узнал, что на тебя записан ребенок. Мы в разводе, но государство в любом случае считает отцом еще триста дней мужа. Я хотела спокойно родить, восстановиться, привыкнуть к малышу. Подготовиться в конце концов к истерикам твоей жены. Вряд ли она воспримет эту новость как дар небес, — закончила с ироничной едкостью.
— Какой жены? — нахмурился Руслан. Я кивнула на золотистый ободок.
— Хм… — грустно усмехнулся и протянул руку. — Узнаешь.
Я сглотнула. Да, я помнила: это наши кольца, простые, без вычурности и демонстративного кича.
— Неужели денег не хватило на новое? Гордеев, ты меня пугаешь.
— Да нет, — улыбнулся привычной улыбкой. Я ее называла домашней. Примерно через пару часов после возвращения из клиники, врач уходил в тень, уступая место мужу, отцу, мужчине. — Не снял кольцо. С ним как-то привычнее.
— А Алиса не взревновала к этой милой привычке?
— Меня не волнует ее мнение. Больше нет.
— Вы не вместе? — спросила ровно. Никаких надежд и чувств во мне не всколыхнулось. Руслан покачал головой. — Ушла? — предположила самое очевидное. Если она ожидала, что будет жить, как в раю и купаться во внимании, то ошиблась. Руслан хорошо зарабатывал, многое мог позволить: с ним не будешь бедствовать и копить на маникюр и трусы, но он не олигарх, естественно. Он мог позволить финансово отдых даже на Мальдивах, вопрос в другом — было ли у него время на отпуск. На семью. На жену. На дочь. Хотя… Он ведь нашел в напряженном графике место для любовницы.
— Я попросил ее на выход.
— А как же Соня? — теперь я хмурилась. О ней хотела спросить с самого первого момента встречи. — Она ведь привыкла к ней. Мать же.
— Соня была со мной полностью согласна. Алиса даже за приличную ставку отказалась от родительских прав. Но я не хочу говорить о ней. Только о тебе, Оля. Ты знала, когда уходила? Почему не сказала? Все могло бы быть…
— Иначе? — помогла закончить. — Я помню, что ты готов отказаться от любви ради детей, — наш последний разговор на нашей кухне сам слетел с языка. — Но я больше не готова любить безответно и жить с мужчиной, который со мной не ради меня, а по любым другим причинам.
— Ты думаешь, я с тобой был ради Сони? — поинтересовался с надломленной хрипотцой в голосе.
— А разве нет? Руслан, давай будем честными. Я была удобной, не глупой, не страшной. Молодая влюбленная глупышка, — пожала плечами. — Я подошла на роль мамы для твоей дочери. Спать со мной тоже вроде как не омерзительно. В свет вывести не стыдно. Вот ты и решился.
— Оль, я любил тебя, — ответил очень спокойно, словно это просто констатация факта. Диагноз. — Это не была любовь с первого взгляда. Это чувство проверенное временем. Я влюблялся в тебя каждый день, понимаешь? Когда видел твою нежность к моей дочери. Когда смотрел на усталую улыбку, с которой ты встречала меня даже самой поздней ночью. Твое понимание и молчаливая поддержка. Твое прекрасное гибкое тело… Помнишь, когда случайно столкнулись в ванной, и у тебя съехало полотенце? Думаешь, легко было отпустить тебя?
Я смущенно отвела глаза. Да, тот вечер очень ярко отпечатался в памяти. Мы не были женаты, даже любовниками еще не стали. Руслан Игоревич тогда позвонил и сказал, что, скорее всего, останется в ночную смену в больнице. Я уложила Соню и решила набрать ванную. Когда уже выходила нанежившись вдоволь, столкнулась с ним буквально в дверях. Я в полотенце, а он уже без рубашки в одних брюках. Тогда ощутила себя крошечной в сравнении с ним: высокий, с мощной грудью с жесткой порослью волос, крепкими жилистыми руками. Ошеломление сыграло со мной эротичную шутку: полотенце съехало, полностью обнажив груди. Его взгляд тогда… Но Руслан дал мне уйти. Следующим вечером я специально ждала его, чтобы объясниться: неловкость ситуации слишком сильно грызла изнутри. Я думала, что Руслан непременно решил, что соблазняю его. Это было не так. Я влюбилась, но даже не пыталась вступить в интимные отношения. Мы слишком разные. Тем вечером он не дал объясниться, а сделал меня своей.
— Ты просила честности… С Алисой изначально все было иначе. Гормоны, страсть, секс. Меня разрывало между чувствами к тебе и эмоциями к ней. Ты сделала выбор за меня. Когда ты ушла, Оль, я подумал, что наверное так и надо. Думал, что люблю Алису больше. Я ошибся. И очень быстро это понял. Прости меня, Оль. Я ведь так и не извинился толком. Прости за измену. За предательство с Соней. Я понимаю, как тебе было больно. Знакомить их за твоей спиной… — обреченно покачал головой. — Я хочу все исправить, Оль. Если ни как твой мужчина, то хотя бы как отец твоего ребенка, — Руслан посмотрел на мой живот и чуть склонил голову, едва улыбаясь: — Я никогда не верил в судьбу… — проговорил странно задумчиво. — Но она сначала подарила мне тебя, потом отобрала и наказала другой женщиной… Я думал, что все. Что никогда наши дороги не пересекутся, желал тебе только счастья, и вот мы снова рядом. Связанные навсегда. Оля… — с силой накрыл мою руку. — Я скучал. Очень скучал…
— Это лишнее, Руслан, — спрятала руки под стол. — А в остальном… Я не знала, что беременна. Столько нервов было. А мы так долго не спали вместе, что даже не предполагала… — вынесла его искренность во всех аспектах за скобки. Я за мир во всем мире и конфликтовать относительно его отцовства не собиралась. Если найдет время в своем графике, пусть видит моего сына. — Извини, что так вышло, — я продолжала упражняться в сарказме, — я тебя не подлавливала. Понимаю, что избегал
