— Я доверилась тебе… — прошептала она и осеклась. — Я думала…
Пальцы перестали ее слушаться, и бокал с шампанским, выскользнув из рук, упал на пол, разбившись вдребезги.
Все замолчали и посмотрели на Викторию.
— Прошу прощения, — пробормотала она, одновременно испытывая и облегчение, и стыд.
Она развернула салфетку и, опустившись на корточки, стала дрожащими руками собирать осколки.
— Виктория, оставь немедленно же! Уильям сейчас позовет Джинни. Она все уберет, — строго произнесла Беатрис.
Но Виктория покачала головой.
— Кто-нибудь может пораниться, — дрожащим голосом произнесла она.
Но Мигель не мог позволить ей оставаться в таком положении. Он взял ее за локоть и довольно грубо заставил подняться.
— Ты можешь испачкаться.
— Я прошу прощения, — повторила она, не зная, что еще сказать.
— Мне кажется, Виктория переволновалась, — бесстрастным тоном произнес Мигель. — Пожалуй, нам стоит подышать свежим воздухом.
Нам? Ну уж нет! Ни за что!
— Я так не думаю, — поспешно пробормотала она. — Мне не стоит покидать гостей.
— Ну что ты, дорогая, — вмешалась Беатрис. — Думаю, Луис прав. Тебе действительно не повредит свежий воздух — уж больно ты бледная сегодня. А потом вам нужно побыть некоторое время наедине. Мы все понимаем. Возвращайтесь, когда накроют ужин.
Мигель решительно потянул Викторию за собой. И она подчинилась, потому что понимала, что своим сопротивлением только вызовет недоумение собравшихся.
Он отпустил ее руку, только когда они вышли на террасу. Некоторое время оба молчали.
Ночь была темная. Небо сплошь заволокло тучами. Капли дождя с мягким шорохом падали на листья и скатывались с них на землю.
— Удивлена? — наконец спросил Мигель.
Как же так? — недоумевала Виктория. Конечно, та ночь была единственной, но она всегда наделяла ее тайным смыслом. Для нее она никогда не было простой ночью. Она что-то почувствовала к Мигелю. Что-то настоящее и волнующее. А теперь оказалось, что он всего лишь заманил ее в ловушку, манипулировал ею…
— Ненавижу тебя, — сказала Виктория, с презрением глядя ему в глаза.
— В спальне, когда мы были вместе, ты испытывала ко мне совсем другие чувства.
Ее сердце болело так, словно в него воткнули острый нож по самую рукоятку. Все, что она чувствовала раньше, было подделкой, иллюзией. Мигель подло воспользовался ею. Ей было невыносимо даже стоять рядом с ним, не то что смотреть на него.
Виктория отвернулась, с трудом сдерживая слезы.
— Ты все это время знал, кто я, да? — прошептала она.
— Да.
— Ты солгал мне! — с горьким упреком выкрикнула она.
— Нет.
Потрясенная такой наглостью, Виктория резко повернулась к нему.
— Но ты сказал, что тебя зовут Мигель Виллас.
— А разве это неправда?
— Откуда мне было знать, что ты именно тот Мигель? — распалилась она. — Я знала, что у моего жениха длинное имя, а ты назвал только два. Я и предположить не могла, что ты…
— Это твоя ошибка.
Бешеный стук ее сердца, казалось, заглушал звук дождя. Все это было так невозможно, так невероятно!
— Но ты же явно хотел привлечь мое внимание! — возразила Виктория. — Думаешь, я не заметила, что ты посещал клуб больше недели?
— Конечно, заметила. Ведь это и было моей целью, — сказал Мигель, криво усмехаясь.
Какой холодный расчет! Какой цинизм! Виктория в ужасе отшатнулась от него.
— Что с тобой, красотка? А в Париже ты ничего не боялась, называла себя бесстрашной, бунтаркой… — Вкрадчивые нотки в его голосе странным образом утишили бурливший в ней гнев, напомнили о страсти, соединившей их. — Наверняка ты чего-то хочешь, скажи, чего? — не унимался он, и его голос ласкал и мучил ее. — Может, это тебя порадует?
Мигель вытащил из кармана футляр. И когда открыл крышку, Виктория увидела золотое кольцо с черной жемчужиной в обрамлении бриллиантов.
Он снова пытался навязать ей свою волю. Так же, как сделал это в Париже. Но только теперь речь шла не об одной ночи, а о целой жизни.
По злой иронии судьбы еще несколько дней назад Виктория обрадовалась бы перспективе выйти замуж за Мигеля. Теперь же, когда она узнала правду, все изменилось. Этот мужчина предал ее и с сегодняшнего дня перестал для нее существовать.
— Я не надену кольца и не выйду за тебя замуж! — заявила она и рассмеялась ему в лицо. — За кого ты меня принимаешь?
— Не глупи.
— Не глупить? Я скажу тебе, что такое глупость. Все это. — Взмахом руки она указала на освещенные окна гостиной. — Весь этот дурацкий вечер. И кольцо в том числе!
Она хотела отвернуться, но Мигель одной рукой обнял ее, притягивая к себе.
— Ты разыграл меня. Позволил подумать… — Виктория всхлипнула. — Позволил поверить…
— Во что? — Он прижал ее сильнее. — В то, что все было хорошо и красиво? Что ты была сексуальна и желанна в моей постели?
— Тише! — взмолилась она, оглядываясь на окна.
— Это ты кричишь, а не я, — возразил Мигель.
Собрав все свои силы, Виктория оттолкнула его. Мигель был ей ненавистен. Она сама себе была ненавистна за то, что ее чувствам к нему нельзя было просто приказать исчезнуть.
— Ты не можешь заставить меня надеть кольцо, не можешь заставить выйти за тебя замуж. — Она схватилась дрожащей рукой за перила, чтобы не упасть. — Даже в брак по расчету вступают по взаимному согласию.
— А как же та ночь?
Ох, как это было низко! Виктория, собрав остатки гордости, подняла подбородок.
— То, что случилось той ночью, не имеет к нам никакого отношения!
— Разве?
— Этого не должно было случиться и впредь больше не повторится. Теперь я поняла это.
— Думаю, ты просто не отдаешь себе отчета в. том, что тогда произошло, Клоранс, детка… Ох, прости, Виктория… Тогда в Париже мы ужинали вместе, ты согласилась прийти ко мне в номер. И я занимался с тобой любовью…
— Нет, не ты, — перебила его Виктория, — а незнакомец, который показался мне человеком властным, жестким, но не жестоким…
— Не жестоким? О, малышка, ты меня совсем не знаешь. — Его притворно-ласковый голос заставил Викторию содрогнуться.
Она судорожно сжала руки.
— Не смей угрожать мне.
Уголки его губ слегка поползли вверх.
— Я тебе не угрожаю. Пока…
Насколько же она наивна, подумал Мигель, наблюдая, как Виктория стала пятиться от него, держась рукой за перила. Она и не подозревала, через что пришлось ему пройти за эти дни. Не имела представления о том, как тяжело ему было сдержаться, совладать с собой, заставить себя ждать. Его первым порывом было сесть на ближайший самолет до Лондона, немедленно найти ее, поговорить, потребовать объяснений. Но он знал, что у него слишком горячий нрав. Знал, что и ему, и ей требуется время. Поэтому предоставил в ее распоряжение эти две недели. Позволил все решить для себя в привычной для нее обстановке.
