Принципиально два раза в неделю Маша ночевала в своей квартире одна, хотя Владимир однажды сказал ей, чтобы она перестала заниматься ерундой и ночевала у него. Маша отказалась, слишком это было… опасно. И без того половина ее вещей сама собой перекочевала к нему в квартиру. Она боялась, что если будет слишком навязчива, он бросит ее. Когда она еще после такого будет готова к очередному роману? Когда ей исполнится сорок? Или шестьдесят?
Как только она смогла четко сформулировать эту мысль, то поняла, что должна переступить через очередной свой страх. Да, действительно, может так случиться, что он бросит ее. Но лучше пусть это случится пораньше. И когда Владимир в очередной раз в раздражении спросил, зачем она едет к себе, когда может остаться у него, Маша сказала:
— Хорошо, я останусь.
Он по ее голосу понял, что она чего-то не договорила.
— И?
— Насовсем, хорошо? — намешливо улыбнулась она, готовясь к грому, молнии, праведному возмущению и концу света. — Будем официально жить вместе, я перетащу сюда все свои плюшки и финтифлюшки и повешу новые шторы на кухню.
Он моргнул.
— И мои трусики будут сохнуть на всех батареях, — «добила» она.
Владимир пожал плечами:
— Договорились.
Летом в июле они провели неделю на Белом море. Маша, услышав предложение своего неофициального мужа, удивленно спросила, почему не на Черном.
— Там жарко, а жары нам и в городе хватает. Поехали лучше на север.
Идея Маше понравилась, и они прекрасно провели время в Архангельске. И попали туда в самые жаркие дни местного лета. «Аборигены» друг другу жаловались по телефону (Маша нечаянно подслушала), что жара стоит страшная — плюс тридцать. Ей же после столичной духоты подобные температуры казались райским блаженством.
Несколько раз в своей жизни Маша с матерью ездили на Черное море, и ей там нравилось все, кроме медуз. Купаться в Белом море было, конечно, не так тепло, зато не было медуз и чертовой толпы отдыхающих. Купаться в Северной Двине было еще холоднее, зато веселее. И эти баржи, не спеша тянущие бревна, и немного неухоженный причал, и речной вокзал, и даже настоящий парусник туристов-любителей…
Маша поняла всей душой: как бы ни сложились в конце концов отношения с Владимиром, эту поездку она всегда будет вспоминать с улыбкой на лице. Ей бы самой и в голову не пришло на время отпуска поехать на север, а не на юг. И даже то, что она утопила свой телефон в Северной Двине, не омрачало ее счастья. Она бы с радостью отдала в жертву речным богам и телефон Владимира, потому что он берег свою «удачную» модель как зеницу ока и иногда это раздражало. Маша стала шутить, что у него развилась телефонная паранойя. Подумала, что с этим она тоже вполне может смириться.
Когда этот отпуск кончился, они вернулись в город. А через месяц снова съездили отдохнуть, уже на Черное.
Так и пролетело лето.
Приближался сентябрь, люди возвращались в город, работа набирала прежние темпы.
Ксюша родила девочку, и к сентябрю нескладный младенец уже стал вполне симпатичным и улыбчивым. Маша раз в неделю, по субботам, гуляла с малышкой Лерой по бульвару, давая подруге несколько часов провести спокойно с мужем. Выбраться в кино или, наоборот, не выбраться… Впрочем гулять с такой лялькой было несложно. Лера все время прогулки спала в своей коляске.
Гуляя с чужой дочкой, Маша, конечно, не могла не задумываться о возможности иметь собственного ребенка. Даже наслушавшись рассказов подруги о всех перипетиях беременности и родов, все равно хотела своего. Один раз можно и потерпеть всю эту длинную процедуру хождения по врачам.
Однажды в субботу Владимир напросился с ней.
Они гуляли, разговаривали о том, о сем… Мысли Маши текли неспешно, она размышляла о детях, о семье, о семье, о детях…
— Может, нам пожениться? — вдруг сказал она задумчиво.
Владимир пожал плечами.
— Можно, — сказал он.
— Серьезно? — Маша, остановившись, удивленно посмотрела на него, стараясь понять, каким образом все обратить в шутку и ничего не испортить.
— Почему бы и нет… Давай? — мужчина смотрел на нее, явно ожидая ответа.
— Ну, я не знаю… — смущенно пробормотала она, пытаясь начать думать. Ничего не получалось, все мысли в панике разбежались по углам.
— Серьезно, Маша, давай поженимся. Кажется, мы вполне приятно уживаемся друг с другом, — он выделил слово «приятно», и Маша невольно заулыбалась, вспоминая прошедшую ночь. — Так как?
— Можно, наверное.
— Договорились?
— Договорились, — она улыбнулась ему.
— М-м… только у меня есть одна просьба.
— Да?
— Брачный, — он усмехнулся, — контракт.
— Это легко, — пожала она плечом. — Все твое — твое. Все мое — мое.
— Очень мило с твоей стороны, — он и без всякого контракта был уверен, что при разводе Маша лишнего не возьмет. Вообще ничего не возьмет от него. Если она захочет расстаться с ним, то расстанется и со всем, что он мог бы ей предложить. — Это скорее договор, чем контракт.
Она внимательно посмотрела на него, давая понять, что слушает и готова идти навстречу.
— Если вдруг у тебя возникнет мысль о разводе, то я буду первым, кто узнает об этом. Причем от тебя, а не из повестки в суд. Это раз. Прежде, чем идти к адвокатам, ты выскажешь мне свои претензии. Может быть, нам удастся найти компромисс или решить проблему. Это два. И три… — он тяжело вздохнул, посмотрел на небо. — Мы сходим к семейному психологу.
— Что? — она усмехнулась, не уверенная в том, что правильно расслышала его. — Как в кино, что ли?
— Да, именно как в кино, — он твердо посмотрел на нее. — Я не собираюсь жениться, чтобы расстаться через полгода.
Она улыбнулась и отвернулась, уставившись на Леру, мирно дремавшую в коляске.
— Маш…
— Я поняла, — перебила она. — Общий смысл сводится к тому, чтобы не разбежаться из-за какой-нибудь ерунды типа невынесенного мусора или некупленного подарка.
— Да.
Некоторое время они шли молча.
— Не очень-то романтично, да? — с сухой усмешкой спросил он.
Маша с поддельным безразличием пожала плечом, уставившись в противоположную от Владимира сторону. Она подумала: «Что лучше: уверения в преданной и безграничной любви, наутро превращающиеся в грязь, или действительное намерение человека прожить с тобой больше, чем полгода?» Да, она прекрасно понимала, что вся романтика в этом мужчине начиналась и заканчивалась букетом роз. И он это понимал, она видела, как на его лице мелькает болезненное выражение, словно он размышлял, как бы вернуться на несколько минут назад и сделать все лучше.
