Да, с Питером она испытывает сладостное блаженство, безумное возбуждение. От одного его прикосновения тело начинает трепетать, от его поцелуев она теряет способность соображать. Но провести всю жизнь в постели невозможно. В жизни требуется кое-что другое, и этого другого Питер ей дать не сможет. Чем скорее она с ним расстанется, тем лучше. Потому что, привыкнув к нему окончательно, сделать это будет невозможно. Так что лучше сейчас, как бы это ни было больно.
Придя к такому выводу, Джесси поднялась, сбросила с себя халат и оделась. Может быть, потом она и будет об этом сожалеть. Но сейчас она не готова.
Питера она нашла около мотоцикла. Присев на корточки, он что-то подкручивал в колесе. Джесси остановилась рядом. Питер поднялся и, даже не взглянув на Джесси, завел мотоцикл.
Обратный путь не доставил Джесси удовольствия. Ей было холодно и неуютно. Сидела она на расстоянии от Питера, боялась прижаться к его спине. Боялась за себя, потому что знала: прижмись она к нему, ощути его тело, и опять все мысли о доме улетучатся. Тогда она просто не сможет вернуться домой.
Они ехали без остановок. От напряженного, неудобного сидения спина Джесси заболела, но она не смела попросить Питера об отдыхе. Сам он не останавливался, несся вперед, будто спешил поскорее избавиться от Джесси, доставив ее на место.
Питер ссадил Джесси около ее желтенького «шевроле». На прощание она попыталась что-то сказать, объяснить, но Питер не стал слушать. Поддав газу, он унесся в сторону парка, напоследок окутав Джесси выхлопными парами.
— Джесси вернулась! Джесси вернулась! — Кристи неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. — Я первая увидела!
Сестренка добежала до остановившейся в дверях Джесси и обхватила ее за талию. Джесси присела на корточки и поцеловала сестру в щеку. Та засмущалась, вырвалась и закричала на весь дом.
— Мама, папа, Джесси вернулась!
Джесси прислонилась спиной к двери. Из кабинета выглянул отец, как всегда подтянутый и строгий.
— Вернулась, значит. Ну-ну, — пробурчал он, и непонятно было, он то ли злится на дочь за это, то ли радуется.
Джесси, опустив голову, подошла к отцу и уткнулась лицом в его грудь.
— Прости, папа, — покаянно проговорила она. — Прости.
Отец, никогда не опускавшийся до телячьих нежностей, погладил дочь по спине и прошептал:
— Ну-ну, доченька. С тобой все в порядке?
— Все в порядке, папа. А где мама?
— Она с Мадлен, в спальне. У нее приступ мигрени. Беги к ней, Джесси, потом поговорим.
Джесси чмокнула отца в щеку и поспешила к лестнице. Кристи отправилась за сестрой.
С отцом встреча прошла нормально, а вот с мамой так спокойно не получится. Да и Мадлен здесь. Так что воспитание «блудной дочери» пройдет по полной программе.
Джесси подошла к спальне матери, остановилась, прислушалась. За дверью стояла тишина. Может, мама спит? Хотя крик Кристи разбудил бы и мертвого. Джесси оглянулась, девчонка топталась сзади. Разве могла она пропустить нагоняй, который получит старшая сестра от мамы, да еще и от бабушки в придачу? Да ни за что!
Джесси вздохнула и легонько постучала.
— Входи, — услышала она голос Мадлен.
Отворив дверь, Джесси бочком протиснулась в комнату и остановилась на пороге.
Луиза с лицом цвета белой простыни лежала, откинувшись на высокую гору подушек. Голова ее была повязана полотенцем. Да, у нее же приступ мигрени. Луиза театрально приподняла руку и простерла ее к Джесси. Та, как послушная и раскаявшаяся во всех грехах дочь, подбежала к кровати, встала на колени и приложилась губами к холодной руке матери.
— О, Джесси, — слабым голосом прошептала Луиза. — Что случилось, Джесси? Где ты была?
Джесси еще раз поцеловала руку Луизы и ответила:
— Все хорошо, мама. Я вернулась.
— Она, видите ли, вернулась, и у нее все хорошо! — воскликнула Мадлен.
Джесси посмотрела в ее сторону. Мадлен сидела в мягком кресле с высокой спинкой. Падающий из окна свет переливался на блестящей, цвета червонного золота блузке. Короткая юбка едва прикрывала стройные ноги. Подобный наряд больше подошел бы семнадцатилетней девчонке, чем даме почтенных лет. Ярко накрашенные губы кривились в усмешке, тем самым Мадлен выражала свое презрение к поступку Джесси.
— Мадлен, — прошептала Луиза, — не надо так кричать. У меня голова просто раскалывается.
Но Мадлен не могла успокоиться:
— А как с ней еще можно разговаривать? Так жестоко поступить со своими родными! Она же никого ни во что не ставит и не любит.
Голос Мадлен звенел так громко, что, казалось, сейчас сорвется. Подлиза Кристи подбежала к бабке и обняла за шею:
— Зато я вас всех люблю, и тебя, бабушка, особенно.
Мадлен погладила девочку по голове.
— Да, малышка, да. Ты-то нас любишь. — На этом ее ласки закончились, она легонько оттолкнула Кристи от себя и опять набросилась на Джесси: — Мы ждем от тебя объяснений! Где ты соизволила пропадать?
Джесси поднялась с колен и подошла к Мадлен, обняла ее за плечи и поцеловала в висок:
— Не горячись, Мадлен. Со мной все в порядке. Я просто уезжала из города.
— С кем? — уже более спокойным голосом спросила бабка.
— С одним человеком.
— С мужчиной? — спросила с кровати Луиза.
— Да.
Луиза резко села и сорвала с головы.
— А вот тут, дорогая, поподробнее, — громким голосом, слабости в нем и не осталось, велела она. Потом посмотрела на застывшую у окна Кристи и скомандовала: — Кристи, выйди. Эти разговоры не для детских ушей.
Кристи надулась, но с места не сдвинулась.
— Я кому сказала, выйди из комнаты и позови отца. Быстро.
Кристи зло взглянула на мать и медленным шагом направилась из комнаты.
— Мамочка, ты приляг, — заботливо сказала Джесси. — Твоя мигрень…
Но Луиза не дала дочери договорить.
— К черту мигрень! — крикнула она. — О какой мигрени может идти речь, если ты такое вытворяешь накануне свадьбы?! — До этого бледное лицо раскраснелось, глаза сверкали гневом. — Ты можешь себе представить, что мы испытали, когда вчера вернулись и не нашли тебя дома?! Мы…
Но Мадлен не дала ей закончить мысль, перебив:
— Будь справедлива, Луиза. Спохватились вы не сразу, сначала, наверное, и не заметили, что девочки нет дома. И только когда я…
— Мадлен, ты всегда хочешь показать свою значимость, подчеркнуть, что мы без тебя ничто. Разве об этом сейчас речь?
Луиза не любила, когда ее перебивали, но и Мадлен тоже не допускала, чтобы ей перечили:
— Не об этом, но все должно быть по справедливости. Вы не сразу заметили, что Джесси нет дома.
