Бьянка поставила флакончик рядом со своим шезлонгом и сморщила нос.
— Похоже, что он сбежал.
Изабелле и самой так казалось. Но почему? Зачем бежать от чего-то, что кажется таким естественным и правильным?
— И назвал меня «Ваше Высочество». Он не делал этого с момента нашей первой встречи.
Изабелла закрыла глаза из-за щипавших их слез. Она не понимала, почему так расстроилась. Она знала его всего несколько дней. Они всего один раз поцеловались…
— Может быть, ему трудно иметь дело с представительницей монархии, — предположила Бьянка. — Знаешь, было бы удивительно, если бы Винчини подружились с Фиерецца.
— Я знаю.
— Вы уже несколько веков соперничаете. Стефано сказал, что Доминику изрядно досталось, когда он впервые занялся совместным бизнесом с принцем Люкой. Это было плохо воспринято на Монт-Авеллане. И ты сама знаешь, как заволновались на Нироли, когда ты заинтересовалась сетью отелей «Винчини». Старые предрассудки очень сильны.
Изабелла взглянула на подругу.
— Тогда почему Доминик меня поцеловал?
Бьянка засмеялась.
— Не говори глупостей! Ты — красивая женщина. А он — мужчина. — Бьянка прикрыла рукой лицо от солнца. — Тебя же и раньше целовали мужчины…
— Конечно.
Но редко. Многих пугал ее королевский статус, а те, кто осмеливался, никогда не отступали так резко и так странно.
— Может быть, он почувствовал себя виноватым, предложив тебе посмотреть грот? Раз покойная жена так любила его, — сказала Бьянка. — А если так, то он, безусловно, почувствовал себя виноватым, поцеловав тебя. Может быть, в душе он все еще считает себя женатым? Знаешь, я никогда не слышала о том, что у него была связь с какой-нибудь женщиной после смерти жены. А возможностей у него должно было быть предостаточно, поскольку он невероятно богат.
Изабелла подняла солнечные очки на макушку.
— Бьянка, что ты говоришь!
Ее подруга пожала плечами.
— А что? Это жизнь. Богатых мужчин всегда преследуют женщины. Но о нем я никогда ничего такого не слышала. Похоже, он предпочитает одиночество.
Изабелла снова опустила солнечные очки на нос.
— А может быть, у него появился синдром, который обычно возникает у людей, внезапно переживших трагедию, — продолжала Бьянка. — Я читала где-то об этом. Им трудно позволить себе жить нормально. Они считают, что должны были умереть.
Изабелла немедленно вспомнила фотографию, которую ей показала Люситта. Доминик, стоявший за спиной Иоланды, выглядел совершенно другим человеком. И причина заключалась не только в отсутствии шрамов. Изменения, произошедшие с ним, были куда глубже и крылись в психологии.
— И у него должны быть кожные повреждения на теле. — Бьянка села, потянулась за бутылкой холодной воды и отпила глоток. — Не знаю, какой процент тела обгорел у него во время того пожара, но слышала, что ему делали пересадку кожи.
Изабелла снова закрыла глаза. Она вспомнила сцену у бассейна. Раньше она боялась, что вид шрамов на теле покажется ей отталкивающим, но теперь точно знала, что это совершенно не так.
— Что ты собираешься делать? — вопрос Бьянки заставил ее открыть глаза.
— Я не знаю, — после некоторого раздумья ответила Изабелла. — Наверное, подожду, что он будет делать дальше.
— А если ничего?
— Значит, так тому и быть. Может, это и к лучшему.
Изабелла положила в сумку фотоаппарат и стала раздумывать над тем, какие объективы взять с собой. Бабушка написала, что до грота надо долго идти пешком, и она не хотела брать с собой ничего лишнего.
С другой стороны, хуже нет, когда видишь что-то потрясающее и не имеешь при себе нужного объектива.
А что она будет делать, если Доминика не окажется не террасе? — неожиданно испугалась Изабелла. А еще хуже, если он придет туда, чтобы сказать ей, что передумал? Такое тоже вполне возможно.
Она повесила сумку на плечо и направилась к двери, хотя у нее было еще десять минут в запасе. Толкнув дверь, она вошла в гостиную и сразу посмотрела в сторону террасы. Двери туда были открыты, но Доминика видно не было. Она почувствовала себя глупо.
Изабелла бросила взгляд на свои часы, потом снова на пустую террасу. Правда, еще не было восьми. Нужно немного потерпеть.
— А вы рано, — раздался голос за ее спиной. — Извините, что заставил вас ждать.
Она обернулась. Доминик выглядел спокойным и расслабленным. И очень сексуальным.
— Вы не будете возражать, если я сделаю несколько снимков этого грота?
— Если без меня, то пожалуйста. Ну что, вы готовы ехать?
Изабелла кивнула.
— Вы уверены, что все еще хотите этого? Я могла бы…
— Хочу, — сказал он, перебив ее. — Ваша группа охраны не возражает против того, чтобы вы отправились одна, или мы должны подождать кого-то, кто присоединится к нам?
— Нет. То есть я хочу сказать, мы можем отправиться одни.
Она пожалела, что поторопилась с ответом. Вдруг он не хотел оставаться с ней наедине?
Она никогда еще не чувствовала себя так. Это была смесь радостного возбуждения и парализующего страха.
— Туда можно добраться на лодке.
— А там будет много людей?
Доминик отрицательно покачал головой.
— У меня есть свой причал. Но там не очень безопасно, поскольку он находится близко от палаццо. Я не возражаю, чтобы ваш телохранитель присоединился к нам. Если вам будет так спокойнее.
Она этого не хотела. Впервые она по-настоящему поняла, почему Люка избегал охраны. Она хотела быть с Домиником без посторонних глаз.
Изабелла облизнула губы.
— Я уверена, что все будет в порядке. Всем известно, что я осматриваю потенциальные туристические объекты.
Он кивнул и поднял сумку с пола.
— Как вам понравился вчера птичий заповедник?
— Замечательное место, — сказала она.
Мягкая улыбка тронула губы Доминика.
— Я тоже его ненавижу.
— Я так не говорила.
Его темные глаза озорно блеснули.
— Но вы так подумали. И я согласен с вами.
Она засмеялась. Еще никто не видел ее насквозь. Все обращали внимание только на ее слова. Но только не Доминик…
Не Доминик.
— Однако нам следует хвалить его.
— Не понимаю, почему.
— То, чем там занимаются, очень важно. Только я не специалист, и поэтому мне было не так интересно.
— Не представляю, чтобы и Сильване это особенно понравилось. За эти несколько дней она, вероятно, увидела на Монт-Авеллане больше, чем за всю свою жизнь.
— Мне кажется, что ей больше по нраву городская жизнь.
— Да, это так.
У нее чуть не сорвался с языка вопрос о том, где он сам предпочитает жить. Но она и так знала, что он жил на Монт-Авеллане, пока пожар не отнял у него семью. И что Иоланде тоже нравилось жить здесь.
