он не понимал этого. Он разрушил ее жизнь, отнял будущее, но она все равно сказала, что не позволит взять на себя ответственность за исправление ситуации, что не хочет, чтобы он страдал от последствий, даже согласилась выйти за него. А потом обняла так, будто никогда не хотела отпускать.
Зачем? Он же не причинил ей ничего, кроме боли?
«Но разве не это ты всегда причиняешь людям? Боль?»
Он снова сжал челюсть, повернулся к окну, подошел к нему и положил руки на стекло. Оно было холодным, но не достаточно. Чувствовалось, будто он горит изнутри, будто внутри загорелся вулкан, жар все нарастал и нарастал, и если он не будет осторожен, то взорвется.
Это было опасно, очень опасно. Рафаэлю нужно было остыть.
Здесь была дверь, которая вела на террасу, он толкнул ее и вышел.
Снег падал на его горящую кожу, а холод был таким сильным, что перехватывало дыхание. Рафаэль не обращал внимания, подходя к парапету, который ограничивал каменную террасу, и обратно, тренируя это жгучее чувство внутри себя.
Какого черта он это чувствовал? Секс был потрясающим, и Лия согласилась на его предложение. Они поженятся так быстро, как только можно, когда утихнет шумиха в СМИ, все будет хорошо. Тогда они смогут подумать о совместном будущем.
Проблема в том, что она делает это для тебя.
Рафаэль сделал глубокий вдох, холод пронзил его легкие.
Он не хотел об этом думать, но не мог ничего поделать. Если Лия делает это для него, значит, он ей не безразличен. И ему совсем не нравилась эта мысль.
Никому не было до него дела, даже родной матери. И уж точно, не было дела его отцу.
Рафаэль положил руки на каменный парапет, не обращая внимания на колючий лед, прислонился к нему, пытаясь справиться с нарастающим беспокойством.
Возможно, она не так сильно переживала о нем. Возможно, ей только казалось. В конце концов, она была молодой и неопытной, а их физическая близость оказалась очень запоминающейся. Может, Лия принимает страсть за заботу?
В любом случае могло быть хуже. Она могла влюбиться в него, а это то, чего Рафаэль никогда не принял бы. Ведь любовь была такой разрушительной и причиняла столько боли.
«Да и что в тебе любить?»
Он отбросил эту мысль. Она была не о нем, а о Лии. Нужно было убедиться, что ее чувства не перерастут в нечто большее. К счастью, у него было решение.
Он просто будет игнорировать ее чувства, и потом они пройдут.
«А что, если она озлобится, как твоя мать?»
Тогда он не даст ее повода озлобиться. Будет обращать на нее внимание, заботиться, сделает ее счастливой.
«А ты можешь сделать кого-то счастливым?»
Конечно, он сделает ее счастливой. Даст все, что нужно. Прекрасный дом и ребенка. Поддержку в любой карьере. Компанию, когда ей захочется с кем-то поговорить. Отличный секс для удовлетворения.
Он будет образцовым мужем.
Рафаэль вздохнул и оттолкнулся от ледяного парапета, осознавая: что бы он себе ни говорил, огонь в нем продолжает гореть.
Возможно, ему поможет работа. Она вернет его в колею и остановит бесконечные сомнения в себе, хотя он никогда в себе не сомневался.
Рафаэль повернулся к двери, только чтобы увидеть ее маленькую фигурку в дверном проеме. Она завернулась в плед, черные волосы лежали на плечах: бледная и беззащитная.
В нем разлилось еще больше тепла и защиты.
— Рафаэль? — Лия смахнула снег с глаз. — Ты в порядке? Что ты здесь делаешь?
Он мгновенно подошел к ней.
— Иди внутрь! — приказал он. — Простудишься.
— Но как же?…
— Иди. — Он положил руки на ее бедра и слегка толкнул, чтобы она сделала несколько шагов назад в теплый кабинет, а затем последовал за ней, закрыв дверь.
Лия нахмурилась, одной рукой придерживая плед, а другой потянулась, чтобы смахнуть с плеч Рафаэля снег. Затем поднялась на цыпочки и смахнула снег с волос.
— Я? — как обычно пробормотала она. — Что насчет тебя? И что ты делал на террасе посреди метели, идиот?
Что-то в ее тоне удивило Рафаэля. Она говорила так, будто уже много лет была его женой, в словах звучала нежность, с которой он не знал, что делать.
Из-за этого он чувствовал себя не в своей тарелке.
Рафаэль всегда был главным, тем, кто принимал решения.
Генеральным директором, принцем-регентом. Никогда не сомневался, но сегодня эта маленькая женщина перевернула все его представления о себе.
Рафаэль крепко, но нежно схватил запястья и убрал ее руки.
— Мне нужно было подышать. А ты что здесь делаешь? Я думал, ты заснула.
— Да, но проснулась, а тебя не оказалось рядом. — Лия не вырывалась из его объятий, просто стояла и смотрела. — Ты в порядке?
— Конечно. С чего бы мне не быть в порядке?
Складка между ее тонкими шелковистыми черными бровями углубилась.
— Ты выглядишь расстроенным.
— Ты ошибаешься, — непринужденно сказал он, пытаясь не выдать себя. — Может, хочешь принять душ или ванну? У тебя есть время. Ужин будет еще не скоро.
Она молчала, просто глядя на него.
— Ты не любишь говорить о себе, да?
— Нет. — Он одарил ее улыбкой, в которой не было ни капли веселья. — Думаю, я очень скучный.
— А я так не думаю. — У нее было задумчивое лицо. — Я буду твоей женой, Рафаэль. Разве жена не должна знать больше о своем муже?
Рафаэль не хотел говорить о себе, в его прошлом не было ничего интересного. И, опять же, он знал о Лие больше, чем она о нем, и это казалось несправедливым. И она права; она будет его женой, так, может, стоит открыться ей?
— Хорошо, — сказал он. — Что ты хочешь знать?
— Что угодно. — Ее губы изогнулись.
— Отлично. — Рафаэль рассеянно провел пальцем по шелковистой коже ее запястья. — Могу начать с отца хотя, что сказать такого, чего ты не знаешь? Обычно он навещал меня, пока я рос в Барселоне. Но не в квартире, где я жил с мамой, только на своей территории, а именно в отеле, где они с мамой познакомились. Я не был для него сыном. Лишь объектом для злорадства. Напоминанием о собственной доблести, и на самом деле жаль, что я был просто ошибкой. Я был бы лучшим королем, чем его законный ребенок. — Он не мог скрыть горечи в голосе, так что даже не пытался. — С другой стороны, моя мать поступила достойно. Я ей не нравился, но она заботилась обо мне. Кормила и одевала, учила отличать хорошее от плохого. Дала мне образование. Она
