— А он у меня есть?
— Он есть у всех. — Тема была знакомой, и говорить стало чуть легче. — Есть консерваторы в одежде, а есть и такие, кому подавай только новомодное. Нефтепромышленники, носящие лишь самое дорогое, и отсталые типы, готовые довольствоваться дешевкой.
— А каким, по-твоему, должен быть я?
— Хм… — Кейтлин сделала вид, что задумалась. — Ты консерватор или новатор? Или просто обаяшка-ковбой, который носит деловые костюмы из-под палки?
Мейсон засмеялся.
— Хочешь сказать, что не знаешь, Кейтлин?
— Я размышляю.
— Давай размышлять вместе.
Кейтлин изумленно смотрела, как Мейсон выбрал элегантный серый в узкую полоску галстук. Зачесав волосы на косой пробор, он пристроил над губой кусочек черной бумаги — получились усы.
— И каков мой имидж? — прошепелявил Мейсон.
Кейтлин расхохоталась.
— Ультраконсерватор. Идеал нефтепромышленника.
— Доверите ли вы мне свои миллионы, мадам?
Она хохотала так, что едва могла говорить.
— Каждую монетку своих миллионов.
Смахнув бумажку с губы, Мейсон заменил серый галстук чем-то ярким, разукрашенным изображениями цветов и красоток в купальниках. Потом уперся ладонями в бока, призывно выпятил бедра и нараспев, кокетничая, осведомился:
— Эй, крошка, как насчет одолжить мне деньжат?
Кейтлин просто умирала со смеху.
— Будь у тебя микрофон, ты вполне сошел бы за поп-певца. Но денег я тебе не дам, не надейся.
— Как тебе мой имидж?
— На нефтепромышленника не тянешь.
— Гм. А как бы ты меня назвала?
— Оторвой.
— Оторвой?.. Ладно, тебе видней.
Напоследок Мейсон надел свой «стетсон» и засунул руки глубоко в карманы брюк.
— А так?
Ее сердце радостно ёкнуло.
— А теперь ты ковбой. Мейсон, тебе надо было бы стать актером. Ты великолепен!
Мейсон долго смотрел на нее, после чего медленно сказал:
— Я рад, что ты рада, Кейтлин.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты весела. Беззаботна. Такая, какой должна была стать.
— Да, — согласилась она. — Если б только…
— Если б что?
Оживление исчезло с лица Кейтлин. Она смотрела на Мейсона, напутанная тем, что едва не сорвалось с ее языка: «Если б только так было всегда. Ты и я, веселые и счастливые». На несколько минут Кейтлин совершенно забыла, почему она здесь — и с Мейсоном. Она позволила себе вести себя так, словно их связывали обычные отношения мужчины и женщины.
— Если б что, Кейтлин? — не отставал Мейсон.
— Забудь.
— Я хочу знать. — В его голосе звучала странная настойчивость.
Кейтлин не собиралась отвечать. Она прибегла к проверенной уловке: взглянула на часы.
— Пора решать, что выбираем.
— Сейчас.
Не дав девушке возможности отшатнуться, Мейсон набросил галстук ей на талию — на манер лассо — и потянул Кейтлин к себе.
— Не надо, пожалуйста, — просила она слабым голосом.
— Ты собиралась что-то сказать, а потом почему-то передумала. Это касается нас?
— Даже если и так…
— Неужели я не достоин узнать, о чем ты думаешь?
Кейтлин любила его глубоко, трепетно, со страстью, превосходящей все, что она испытывала пять лет назад. Но Мейсон не любил, и потому она не могла открыть ему свои мысли. Она подавила желание прижаться к Мейсону.
— Возможно, ты прав, — Кейтлин с трудом удалось заставить голос не дрожать. — Но я еще не забыла, что нас привело сюда дело. Только дело, Мейсон. Уступка по закладной в обмен на услуги. Не стоит путать это ни с чем иным.
— Как скажешь. — Голос его заледенел.
— Тебе нравится что-нибудь из этих вещей или пойдем выбирать дальше? — как ни в чем не бывало осведомилась Кейтлин.
Но Мейсон, казалось, потерял к выбору костюма всякий интерес. Они довольно быстро отобрали серую визитку, а к ней голубую рубашку и галстук в сине-бело-красную косую полоску, взяли пиджак, покроем напоминающий френч, темно-коричневые брюки и еще несколько галстуков.
— Дело сделано, — удовлетворенно заметила Кейтлин, но Мейсон покачал головой.
— Мне еще нужен светский костюм.
— Более светский, чем мы выбрали?
— Намечается банкет, и в приглашениях оговорено, что дамы должны быть в вечерних туалетах, а джентльмены во фраках или смокингах.
— Банкет? — удивилась Кейтлин. — Ты не упоминал о нем.
— А потом танцы.
Танцы… Непрошено перед ее мысленным взором возникла картина: Мейсон, вальсирующий с обворожительной красавицей в шикарном бальном платье. Пара с любовью смотрит друг на друга, и взгляды, прикосновения говорят им больше, чем слова. Вызванная этим видением мука пронзила сердце Кейтлин.
Она осторожно спросила:
— Ты просишь помочь тебе выбрать смокинг?
Темные глаза Мейсона блеснули.
— А что, тебе трудно?
С какой охотой Кейтлин объяснила бы Мейсону, где и с кем ему следует выбирать костюм для этого банкета, но закладная и согласие оказать услугу!.. Ей ничего не оставалось, как стиснуть зубы и снова приняться за дело.
Когда наконец они вышли из магазина, Кейтлин была просто счастлива. Мейсон предложил еще раз посетить закусочную, она поблагодарила, но отказалась.
— Тебя что-то тревожит? — принялся допытываться Мейсон.
— С чего ты взял?
— У тебя было хорошее настроение. А потом мы начали выбирать смокинг, и ты помрачнела.
Он был слишком прозорлив. Впрочем, Кейтлин это знала. Ей удалось напустить на себя невозмутимость.
— День был трудным.
— Вовсе нет, если сравнивать с твоими обычными днями. А теперь ты собираешься сказать, что торопишься вернуться на ранчо.
— Кстати, тороплюсь.
Взгляд Мейсона жег ей лицо.
— Вижу.
Что уж он разглядел, Кейтлин не поняла, но была рада и тому, что допрос прекратился.
На ранчо летели молча. Посадив самолет, Мейсон повернулся к Кейтлин.
— Сегодняшний поход вдвое снижает плату за следующую неделю. Ты уверена, что добудешь деньги?
— Надеюсь.
— Значит, не уверена.
— Я сделаю все, чтобы собрать деньги вовремя, — вспыхнула Кейтлин.
Какой же он все-таки бестактный!
— У меня предложение.
— Еще одна услуга? — насторожилась она.
— Ты гораздо лучше разбираешься в одежде, чем я. Если не уверена, что сумеешь достать деньги, можешь сделать для меня еще кое-что.
— И что на сей раз? — Сама не зная почему, Кейтлин ощутила тревогу.
— Снова пройтись по магазинам.
— И снова за одеждой?
— На сей раз — женской.
Чувствуя легкую дурноту, Кейтлин спросила:
— Какая нужна одежда? И что за женщина?
