Трэвис нарушил ход ее мрачных мыслей.
— Тебе не холодно? — спросил он, не пряча взгляда, который уперся в ее затвердевшие соски. — Если хочешь, я позову стюардессу, чтобы она принесла одеяло.
Лили инстинктивно хотела прикрыть грудь, но лишь покачала головой и сумела найти в себе силы широко улыбнуться своему спутнику. Она решила играть на высоких ставках.
— Спасибо за заботу, но со мной все хорошо.
Она специально сделала ударение на слове «хорошо», зная, как оно его бесит после их замечательного столкновения в бассейне.
Ее тон не остался незамеченным. Он немедленно поставил свой портфель на полку и молча занял место рядом с ней.
Стюардесса склонилась над Трэвисом так низко, что ни у кого не возникло бы сомнений, — она знала, что ее красота и сексапильность не останутся незамеченными.
— Хотите бокал шампанского, сэр?
Трэвис кивнул и взял бокал, а девушка добавила:
— Дадите мне знать, если вам или вашей жене что-нибудь понадобится до взлета.
Она повернулась к кабине пилота.
Лили лишь часто заморгала. «Вам или вашей жене»? Неужели кто-то в здравом уме мог бы подумать, что такая, как Лили, могла быть женой Трэвиса?
Словно читая ее мысли, Трэвис наклонился к ней.
— Интересно, что заставило стюардессу подумать, что мы с тобой женаты?
Он говорил намеренно издевательским тоном, словно зная наперед, что в этом виновата Лили.
Она ощутила такое смущение, что готова была расплакаться, но вдруг в ее душе возникло новое чувство, смесь гнева и обескураженности.
— Во всяком случае, я ей для этого повода не давала.
Самолет взлетел над Сан-Франциско, цепляясь за облака. Лили попыталась сосредоточиться на небесном пейзаже, на голубом небе и пушистых облаках, лишь бы отвлечься от Трэвиса, рука которого покоилась всего в нескольких дюймах от ее бедра. Она поспешно открыла толстый женский роман, который купила в киоске аэропорта. Хотела углубиться в чтение, но не могла разобрать ни одного слова. Все было бесполезно, когда Трэвис сидел рядом. Они находились на высоте тридцати тысяч футов над землей… Одни. Она притворилась, что спит, но осознание того, что она желает его больше всего на свете, прогоняло сон.
Она понимала, что ей будет лучше встать и немного отвлечься, иначе она потеряет контроль над ситуацией. Так как она не хотела оставаться в памяти пассажиров дамой крупного телосложения, которая тяжело дышала всю дорогу до Лондона, она заставила себя непринужденно откинуть мягкое одеяло и встала, на ходу соображая, как ей лучше пройти мимо Трэвиса, не коснувшись его.
— Извини, — пробормотала она куда-то в его колено.
Трэвис даже не подвинулся.
— Хочешь размяться?
Лили перестала пялиться в его колено и посмотрела ему прямо в глаза. В его жестах, осанке, тоне, — во всем читалась скрытая угроза, хотя она и не могла бы поручиться, что ей не показалось. Но то, что он даже не шелохнулся, привело ее в ярость. Он прекрасно знал, почему она решила встать, поэтому делал все, чтобы она лишний раз ощутила неловкость. Почему он не может вести себя, как и подобает джентльмену, чтобы она могла выйти в салон без интимных прикосновений?
— Да, — прошипела она в ответ. — Не будешь ли ты так любезен подвинуть свой зад?
Трэвис миролюбиво улыбнулся, но Лили не обманывалась на его счет.
— Ты же можешь пройти, разве нет?
— Без проблем, — ровным голосом произнесла она. — Не хотелось бы тебя тревожить, раз уж ты так уютно устроился.
Трэвис не обратил внимания на ее ядовитый тон, а лишь кивнул и с удивленным видом стал ждать, как она пройдет мимо него.
Что в нем могло привлечь ее? Почему она страдала из-за этого недоумка все эти годы? Пусть у него самый большой член, который ей только довелось видеть, но к ней-то это какое имеет отношение? Да, его язык сводил ее с ума, но что дальше? Когда его руки касались ее груди, она взлетала на небеса, но даже самый феноменальный секс не мог служить оправданием для его отношения.
«Я тебя ненавижу», — подумала она, и ей было приятно осознавать, что она ощущает по отношению к Трэвису не только вожделение. Она снова и снова повторяла эти слова: «Я тебя ненавижу, из-за всего, ненавижу, ненавижу».
Она решила, что постарается сохранить в себе это настроение, иначе ей не выбраться в проход салона без того, чтобы не упасть в его объятия, которые наверняка завершатся оргазмом. Она посмотрела на его бедра и вспомнила, как кончила во время танцев. Она немедленно начала ругать себя за слабохарактерность, которая, по ее мнению, была присуща ее имени.
— Может, мне надо называть себя Дженнифер, — пробормотала она.
— О чем ты? — с невинным видом спросил Трэвис.
— Я не с тобой разговариваю, — сказала она, облизнув губы и пытаясь не обращать внимания на то, что пристально следит за всеми его движениями.
Трэвис тем временем ощутил вместо прежнего комфорта неловкость и начал ерзать на месте.
Так, надо вернуться к первоначальному плану и побыстрее вырваться в проход. Неважно, как она будет выглядеть со стороны, — она все равно не одержит верх в этой схватке. Если она повернется к нему лицом, он упрется в ее грудь губами, а если она повернется спиной, то рискует задушить его своим задом. Но так она не сможет видеть его, а кто знает, что придет ему в голову? Она заметила, с каким откровенным вызовом смотрит на нее Трэвис, и поняла, что у нее нет другого выхода, как только проскользнуть мимо него, опустив глаза в пол.
Она втянула живот насколько могла, вдавила позвоночник в спинку сиденья напротив и двинулась вперед. Однако в этот момент у Трэвиса упала книга, и он быстро наклонился, чтобы поднять ее. Его шелковые черные волосы прошлись тяжелой волной по ее соскам, и она шумно вдохнула воздух от неожиданности.
— Прекрати! — возмущенно прошептала она, и на ее лице отразилось раздражение и откровенное желание.
Трэвис выпрямился и спокойно положил книгу на опустевшее сиденье рядом. Словно не осознавая, что она зажата между сиденьем и его ногами, он небрежно убрал со щеки ее рыжий локон.
— У меня книга упала.
Его взгляд уперся в ее грудь. Лили хотелось закричать от негодования. Ее наряд вдруг показался ей чересчур вызывающим. Как она могла додуматься до такого? Надеть платье, в котором ее грудь словно выставлена напоказ!
Закрыв глаза, она заставила себя рывком двинуться мимо Трэвиса, не обращая внимания на то, как его теплая рука искала ее тайный грот. Наконец она очутилась в проходе салона, и никогда еще свобода не казалась ей такой желанной.
Или ненужной теперь, когда близость Трэвиса уже была в прошлом.
