— Мишель… — послышался голос Кристиана.
Девушка подняла глаза и посмотрела на отражение в зеркале. За ее спиной, в окне маячил Кристиан. Она увидела, как он, распахнув створку окна, запрыгнул в комнату.
— Закрой дверь… — сказал он ей шепотом.
Мишель кивнула и побежала к двери.
— Что ты здесь делаешь? — Она подошла к нему и крепко обняла.
— Хотел увидеть тебя. Ты очень красивая. Даже когда плачешь. Плачешь — и все-таки выходишь замуж за другого… — Кристиан грустно улыбнулся и вытер салфеткой потекшую тушь.
— Я люблю тебя, Кристиан! — сказала Мишель и почувствовала, как по щекам вновь покатились слезы. — Очень люблю.
— Я знаю, малыш. Я тоже люблю… правда, люблю. — Кристиан поцеловал ее в щеки и слегка коснулся холодными губами ее губ. — Все будет хорошо. На этом жизнь не заканчивается.
— Пообещай мне…
— Что угодно! — Кристиан посмотрел ей в глаза.
— Мы все равно будем вместе. Я сейчас ничего не могу сделать. Ты понимаешь? Но эта свадьба не помешает нам любить друг друга!
— Мы будем вместе, что бы там ни было. Обещаю, Мишель…
В дверь постучали несколько раз, и невеста услышала голос отца:
— Мишель, нам пора…
— Хорошо, папа, я выйду через пару минут! — крикнула она.
Мишель взглянула на Кристиана и снова упала в его объятия. Он расцеловал ее лицо, крепко сжал холодные пальчики… Потом быстро вскочил на подоконник и выпрыгнул в окно.
Мишель подбежала к окну:
— Кристиан, я не уезжаю на медовый месяц… я остаюсь здесь… — шепнула она ему.
Он снова подбежал к ней, подтянулся и поцеловал в губы.
— Завтра утром я отправлю тебе записку. В ней сообщу о встрече… — быстро проговорил Кристиан.
— А как же мобильный телефон? — спросила Мишель.
— Можем нарваться на Николаса… лучше записка… Завтра…
Мишель кивнула и, услышав, что отец снова стучится, подарила Кристиану прощальный поцелуй, закрыла окно и подбежала к зеркалу.
Слезы высохли. Она усмехнулась. Родители, жених… Они хотели от нее покорности. А получат ложь. Насилие всегда порождает ложь…
Быстро поправив макияж, Мишель укрылась фатой и вышла к отцу.
— Волнуешься? — спросил он ее.
— Конечно! — ответила Мишель и почувствовала, как заныло ее сердце, когда заиграл орган.
Она ступала по дорожке и горько усмехалась. Раньше, еще в детстве, она часто представляла себя в свадебном платье идущей рядом с отцом к алтарю. Она видела эту картину яркой и жизнерадостной. Наблюдающие за церемонией гости обязательно должны были выглядеть счастливыми и улыбающимися. Но сегодня, подняв глаза, Мишель не разглядела ни одного лица. Все они показались ей серой массой, разлитой по церковным скамейкам. Она не видела красок, не слышала музыки… Ей казалось, что играет какая-то ужасная траурная мелодия, а вместо нежных, ароматных и выразительных цветов везде натыканы безвкусные, банальные, напыщенные как светские дамы розы…
И вот отец уже довел дочь до Николаса и удалился. Мишель подняла глаза на будущего мужа. В эту секунду он показался ей настолько отвратительным, что ее чуть не стошнило. Она отвернулась и глубоко задышала, приводя себя в чувства.
Святой отец уже начал читать роковые слова, после которых каждый жених и невеста, если они любят друг друга, говорят правду… а если нет, то лгут наглым образом перед святыней. Мишель должна была взять на себя грех и соврать, что она будет хранить навязанному ей мужу верность и любить его всегда, что бы там ни было с ними… Ложь. Она всегда будет любить, что бы там ни было с ними, Кристиана…
Святой отец продолжал читать священные слова, иногда заглядывая в Библию. Мишель усмехнулась своей же мысли и почувствовала, что ее тянет обернуться назад. Она обернулась и увидела Кристиана, стоящего у дверей. В руках он держал букет ландышей. Мишель почувствовала, что по ее щекам снова потекли слезы. Она увидела, как он положил букет на пустую скамейку, кивнул ей, показывая жестом, что все будет хорошо, и ушел.
— Николас Брайно, согласны… — Священник не знал, что стоящая перед ним невеста умоляет Бога замедлить время, а если возможно, вернуть ее обратно, в прошлое, за три месяца до этой церемонии…
— Мишель… — Николас сжал ее пальцы.
— Что? — Девушка растерялась и посмотрела на священника.
— Согласны ли вы взять в мужья Николаса Брайно… — Священник говорил еще что-то, но Мишель пропустила его слова мимо ушей. Она не могла поверить, что роковой момент настал.
— Мишель… — Николас опять сжал ей пальцы.
Мишель услышала, как по залу пронеслось легкое перешептывание.
— Да… — выдавила из себя Мишель и закрыла глаза.
Потом священник спросил, не знает ли кто-нибудь причин, по которым брак можно было бы считать незаконным. Странно, но никто таких причин не знал. А Мишель промолчала…
Пару секунд послушав тишину, священник объявил Мишель и Николаса законными мужем и женой.
Николас повернулся к Мишель и надел ей кольцо на безымянный палец левой руки. Он улыбался, а Мишель не могла сдержать слез. Она ненавидела его всем сердцем.
Потом Николас откинул фату и, прижав к груди новоиспеченную супругу, собирался поцеловать ее в губы.
Но Мишель не поддалась. Она резко отвернулась от мужа и, проведя под глазами перчаткой, смахнула слезы. Спустя несколько секунд она все-таки повернулась к гостям и натянуто улыбнулась, мысленно спрашивая всех присутствующих: ну что, довольны? Теперь вы счастливы, сделав из меня очередную марионетку? Я не буду следовать вашим указаниям. Вы переступили через меня, я переступлю через вас! Я не сдамся! Не буду играть по вашему сценарию! Хватит! На этом представление окончено!
В роскошном ресторане, находившемся на первом этаже самого престижного отеля в Марселе, проходило пиршество. Между столами, расставленными вокруг сцены, бегали официанты с подносами и разносили закуски и шампанское. На сцене играл оркестр, и музыка заглушала гомон гостей и звон бокалов. Мишель сидела рядом с Николасом и безуспешно пыталась понять, о чем поется в песне, которую исполняла на сцене довольно известная певица, приглашенная на торжество… Торжество ее родителей и Николаса — ее мужа… Мужа… Мишель вздрогнула и снова застыла. У нее не было желания ни разговаривать, ни танцевать. Она просто ждала, когда закончится это представление.
— Ты счастлива? — спросил ее Николас.
Мишель уже собралась сказать ему, что всем сердцем ненавидит его, как у стола вдруг возник Эмос Ланози и пригласил дочь на танец. Мишель не могла ему отказать.
— Правда, чудесный день? — спросил отец, кружа дочь в танце.
