– Как сегодня поплавалось? – спросил он. – Море, надеюсь, доставило вам удовольствие.
– Вы говорите это так, будто и море ваша собственность.
– В какой-то мере да. Около своего острова могу плавать только я сам, мои дорогие гости, пара акул и десяток-другой голодных барракуд.
– Остроумно, – сухо отозвалась Кэролайн. – Но наплавалась я и в самом деле вдоволь. Так что спасибо вам, мистер Браун, за предоставленную часть этого райского побережья.
– А мне до сих пор не по себе от мысли, что барракуды могли посягнуть на столь совершенные ноги. И от того, что это безобразие произошло бы в Индийском океане, мне было бы нисколько не легче. Вы, конечно, всю эту историю выдумали, но у меня слишком богатое воображение. Так живо все представилось…
– Да будет вам…
Что такое? Неужели босс пытается с ней флиртовать? Берегись, девушка, столь обаятельный мужчина способен вскружить голову любой женщине. Ему не составит труда любой дурнушке внушить, что она нечто особенное. Он создаст эту иллюзию из ничего. И надо быть последней дурочкой, чтобы поддаться его чарам и поверить в такие иллюзии.
– Нет, в самом деле, – лениво проговорил он, кладя руку на спинку скамьи и подставляя лицо солнцу, проникающему сквозь веерные листья пальм. – Мне было бы жаль.
– Напрасно, – проговорила Кэролайн. – Заядлые карьеристки вроде меня не имеют ни времени, ни возможности совершать столь экзотические путешествия, так что никакие барракуды им не грозят.
Но зачем столь дурацкие высказывания? К чему это? Что на нее нашло? Взрослая женщина, а ведет себя как обиженный подросток. Неужели ее настолько взвинчивает его присутствие? Похоже на то. При нем у нее всегда появляется ощущение, что она в лодке без весел, которую ветер уносит в море. Все вокруг как-то зыбко, мысли разбегаются, ни в чем нет уверенности…
– Вам, девушка, кажется, надоело шутить, и данное обстоятельство меня огорчает.
Нет, это невыносимо, подумала Кэролайн и решила сменить тему разговора, иначе они просто возненавидят друг друга. Да и с какой стати?.. Ей совсем не хотелось ссориться с мистером Брауном. А потому сейчас, когда она вновь заговорит, в ее голосе должны появиться нотки живости и любезности.
– Скажите, Джастин, а кто поддерживает ваше роскошное хозяйство? – поинтересовалась она, указывая на ухоженные газоны, раскинувшиеся перед домом. – Ведь это же тропики. Без ухода тут все быстро бы заросло, превратившись в джунгли.
– Трое садовников живут и работают здесь круглый год. В доме, когда я приезжаю, заправляют всем Милдред и Хэтти. А в мое отсутствие они заходят сюда дважды в неделю, прибраться и все такое… А вообще здесь часто кто-нибудь живет. Мои друзья, родственники…
– От жары так и клонит в сон, не правда ли? – вежливо спросила она, уже собираясь покинуть скамью.
– А мне всегда жаль тратить дневное время на сон, особенно, в этом райском уголке. Хотите пойти вздремнуть?
– Да.
– А почему бы нам не прогуляться? Я вам кое-что покажу.
– Что? – нервно воскликнула Кэролайн, тотчас запаниковав.
– Пойдемте, милая. – Он встал, ожидая, что она последует за ним. – Сами же говорите, что здесь восхитительно, а осмотреть местные достопримечательности не желаете.
– Но что?.. Что именно вы хотите мне показать?
– Да что бы ни показал!.. Впечатление такое, будто вы заранее опасаетесь всего неизвестного. Неужели так страшно прогуляться со мной? Впрочем, и мне-то что за удовольствие прогуливать столь пугливую девушку.
Договорив, он повернулся и, не оглядываясь, пошел к дому. Кэролайн вскочила, догнала его и пошла рядом. По лицу ее блуждала смущенная улыбка, а руки были покорно сложены на груди, отчего вся она казалась скованной.
– Думаю, ваши слова не совсем справедливы, тихо сказала она, тыльной стороной ладони стирая со лба пот.
– Может и так, мисс Вэйн. Зато они заставили вас сдвинуться с места. Да и подчас трудно разобрать, что справедливо, а что нет. Иной раз звучит вроде и правдиво, а приглядишься и видишь: с изнанки торчит ложь.
– Примитивный клочок дилетантской психологии!
– Да не волнуйтесь так, девушка, – небрежно сказал он. – Вы человек свободный, можете пойти и предаться сиесте.
– Разве я говорила, что хочу предаться сиесте?
В доме было заметно прохладнее, чем на воздухе. Войдя, Кэролайн мельком осмотрелась, нет ли кого поблизости, но в обозримом пространстве не было видно ни души.
– Хорошо… – Джастин стоял, засунув руки в карманы своих защитного цвета шортов, и слегка покачивался, будто обдумывал нечто важное. – Ладно… В таком случае можно взять книгу и забиться в самый дальний угол дома.
– Послушайте, мистер, вы просто невыносимы!
– Потому что я точно угадываю ваши мысли? Что есть, то есть. И не вздумайте отрицать, что я угадал.
– Нет, не из-за этого… Вы невыносимы оттого, что считаете, будто можете манипулировать окружающими. И еще абсолютно уверены, что все вокруг обязаны выслушивать ваши рассуждения и выполнять ваши распоряжения, хотят они того или нет!
Выпалив тираду, она хотела уйти, но он схватил ее за руку.
– Кэролайн, неужели никто в жизни никогда не критиковал вас или просто не подшучивал над вами?
Кэролайн замерла на месте, щеки ее залил румянец, внутри все задрожало от напряжения.
– Нет, критики было в преизбытке, – услышала она свой сдавленный голос. – Самому пристальному анализу подвергалось все, что я говорю и делаю. Мне запрещалось иметь друзей, потому что я не умела их выбирать, и отметки мои никогда не были достаточно хороши.
– Это все ваш отец?.. – тихо спросил Джастин.
– Он никогда ничем не бывал доволен. Ничем и никем. Ни женой, ни детьми. И я… я… – Кэролайн поджала губы, дав себе клятву, что если сейчас не сумеет удержать слез, то примет обет молчания и удалится в ближайший монастырь.
– Вам надо успокоиться. – Джастин отвел от ее вспотевшего лба прядь волос. – Лучше нам встретиться немного позже.
Он повернулся, чтобы уйти, но Кэролайн, после секундного колебания, выпалила:
– Послушайте, если ваше предложение остается в силе, я согласна прогуляться и осмотреть все, что вы мне покажете.
– Уверены, что у вас подходящее настроение? – спросил он, с улыбкой взглянув на нее.
Кэролайн кивнула.
Они вышли из дома и направились к берегу. Кэролайн обдумывала их разговор. Выходило, что он прав, и теперь, придя к такому заключению, она испытывала стыд и неловкость. Во всем-то она противоречит ему, ведет себя крайне амбициозно, то пугаясь неведомо чего, то надуваясь по пустякам, словно забыв, что она здесь гостья. И все же мысленно Кэролайн пыталась хоть как-то оправдаться. Надо признать, критику, относящуюся к работе, она переносила легко, но когда доходило до личности… Джастин Браун был, по сути, первым после отца человеком, который позволял себе высказываться в ее адрес так прямо, даже грубовато. Это как раз и задевало ее больше всего, постоянно держа в напряжении и вынуждая давать отпор.
