После некоторого замешательства Оливия кивнула, отвечая на вопрос Гила.
– Да, я знаю.
Глаза Гила вспыхнули в свете свечей, и по спине Оливии, щекоча, как легкое перышко, побежала дрожь.
Во многих отношениях Гил представлял собой тайну. Оливия почти ничего не знала о нем и пока еще не могла ни о чем спрашивать. Например, о Сусанне Уитлоу. Всему свое время, внушала Оливия самой себе. Сегодня вечером достаточно лишь находиться рядом с ним и знать, что он хочет того же. Во всем остальном она разберется позже, если, конечно, у нее хватит сил быть терпеливой.
Когда официант подошел принять заказ, Оливия лишь мельком взглянула в меню. Честно говоря, ее едва ли заботило, что она будет есть. Она не знала, сможет ли вообще проглотить хоть кусочек. В конце концов она остановилась на рыбе.
Во время ужина Гил умышленно направлял разговор на более общие темы: они обсуждали свои музыкальные и театральные пристрастия, сравнивали постановки на сценах Нью-Йорка и Лондона.
Сначала Оливию обеспокоила такая перемена настроения Гила. Она все еще находила странным и почти нереальным то, что они вообще ужинают вместе, не говоря уж об обмене взглядами на искусство. Однако постепенно она почувствовала себя немного свободнее.
Теперь в нем было что-то от того молодого человека, которого она знала пять лет назад. Тогда они обнаруживали столько точек соприкосновения! Разве удивительно, что она до сих пор не может забыть его?
Незваная мысль пришла столь внезапно и неожиданно, что у Оливии перехватило дыхание.
В восемнадцать лет ей не составляло труда признать, что она любит, но теперь, пять лет спустя, об этом даже подумать было страшно. Однажды такое признание сделало ее уязвимой, и ей становилось не по себе при мысли о возможности во второй раз перенести подобный удар.
Однако, несмотря на отчаянные попытки Оливии вновь соорудить вокруг себя защитные барьеры, все они были сметены могучей силой его обаяния.
Теперь, когда Гил сидел напротив Оливии на расстоянии протянутой руки, было невозможно скрыть правду о ее отношении к нему. Она безумно любит его, и никакими мудрствованиями этого не изменить.
Оливия нахмурила брови, сообразив, что Гил задал ей вопрос.
– Прости, что ты сказал?
– Я спросил, видела ли ты новый мюзикл Ллойда Уэббера.
Оливия неопределенно пожала плечами. Она едва пригубила вино, но чувствовала себя почти пьяной от той неотвязной мысли, что засела в ее голове: а любит ли он ее?
– Нет, – наконец произнесла Оливия. – То есть, не думаю, что видела.
Гил удивился.
– Меня подводит мое воображение или ты не можешь сосредоточиться?
Неужто ее рассеянность так бросается в глаза?
Гил наклонился к ней так, что его теплое дыхание овевало ее щеку, а ее ноздри наполнились тонким ароматом лосьона после бритья, употребляемого Гилом.
– Тебя не шокирует мое признание? Да, мне довольно трудно сосредоточиться.
Гил с вожделением смотрел на то место, где улеглась одиночная жемчужина кулона, и молчал.
Оливия ощутила, как жар прилил к ее груди, как отвердели соски. Она шевельнулась, подвинулась ему навстречу. Она чувствовала себя такой взволнованной, что пульс участился.
– Почему бы тебе не выйти в фойе? Я попрошу, чтобы нам принесли кофе, – мягко предложил Гил.
Оливия кивнула, решив, что ей действительно нужно подышать свежим воздухом. Она так сильно реагировала на близость Гила, что влечение, кажется, почти выходило из-под контроля. На пути в фойе она оглянулась и чуть не столкнулась с одним из молодых парней, как раз встававшим из-за стола.
Тот поддержал ее за локоть, помогая удержаться на ногах.
– Привет вам, – улыбнулся он.
Погруженная в свои мысли, Оливия ответила рассеянной улыбкой.
– Спасибо, – мимоходом бросила она и пошла дальше.
– Ты его знаешь? – холодно спросил Гил, слегка касаясь ладонью ее спины, когда они шли к двери, ведущей в фойе.
От этого прикосновения ее с головы до пят пронзило током и едва хватило сил отрицательно покачать головой. Когда Гил пошел заказывать кофе, Оливия возблагодарила случай за возможность в течение пары минут привести в порядок разбегающиеся мысли.
В фойе было так же уютно, как и в ресторанном зале: небольшие диванчики и кресла располагались друг к другу под таким углом, чтобы никому не мешали чужие взгляды.
Оливия намеренно выбрала стоявшее несколько в стороне кресло. Ей и так было трудно сохранять самообладание, а сидеть в тесной близости к Гилу на двухместном диванчике казалось совершенно невыносимым.
Когда к ее плечу слегка прикоснулась чья-то рука, она обернулась, ожидая увидеть Гила. К своему крайнему удивлению, Оливия обнаружила, однако, что ее взгляд уперся в голубые глаза парня, с которым она столкнулась в ресторанном зале.
– Еще раз привет! Вы – Оливия Бофор, не так ли? Вы, случаем, меня не помните?
Брови Оливии удивленно сдвинулись.
– Откуда я вас могу знать? Мы разве знакомы?
Парень рассмеялся.
– Пожалуй, почти нет, но мое самолюбие было бы польщено, если бы вы вспомнили меня. Мы же были вместе на вечере у Аннабел Джонсон пару месяцев назад. Меня зовут Дэвид Мур.
– На бале-маскараде?
– Именно. Мой костюм имитировал бутылку с кетчупом, чем и может объясниться тот факт, что вы не сразу узнали меня.
Оливия тоже засмеялась, вспомнив тот вечер.
– Да, действительно, вы выглядели немного не так, как сейчас. Я, кажется, вспомнила, что у вас было написано название фирмы, производящей соусы вот на этом месте. – Оливия подняла руку и слегка коснулась лба парня. – И вы сказали, что если мне когда-нибудь понадобятся услуги хорошего рекламного агентства, чтобы я связался с вами.
– Я так сказала?
– Ну конечно же. Я надолго уезжал из Англии, иначе я бы гораздо раньше поймал вас на слове. Я что, опоздал?
Оливия понимала, что он имеет в виду ее сегодняшнего спутника, и вежливо улыбнулась.
– Боюсь, что да.
Дэвид огорченно развел руками и со смехом произнес:
– Мне вечно не везет. Такая, видно, у меня судьба! – Он на секунду умолк. – Но раз уж вы занимаетесь рекламным делом, может быть, мы можем встретиться, чтобы обсудить вступительный пакет мер по новому типу компьютеров, которые планирует выпустить моя компания? Совет профессионала мне не помешал бы. Ну как?
Оливия взглянула на парня скептически, но Дэвид поднял руку и торжественно провозгласил:
– Честное слово бойскаута! Я говорю теперь совершенно всерьез. И никаких предварительных условий.
Его вид был так забавен, что Оливия не удержалась от смеха.
