Кирштейн поднялся из-за стола и вышел в коридор, вместе с девушкой.
Открыв дверь в каюту, Пик сразу же плюхнулась на кровать протягивая руки к вину, чуть ли выхватывая бутылку.
— Теперь ты позволишь мне выпить? — Пик вопросительно смотрела на него, ожидая реакции.
— Мы даже бокалы не взяли, — заметил парень.
— Да и черт с ними.
Жан улыбнулся и, отхлебнув из горла, протянул ей. Он внимательно изучал лицо девушки, выражение которого почти не менялось, всегда оставаясь таким далеким от реальности. Зрительно невидимая аура, исходящая от Пик, приковывала к себе, словно магнитом. Он рассматривал ее шею, плечи, изящные запястья. Пик показалась ему невероятно красивой. Жан встречал много смазливых девушек, но она производила на него особенный эффект. Рядом с этой странной марлийкой он чувствовал себя необычайно спокойно, будто растворяясь в ней и избавляясь от всех неугодных эмоций. Никогда прежде он такого не испытывал. Однако это была страсть или влечение. Это было что-то совершенно иное, что-то возвышенное и легкое, что-то совершенно ему незнакомое.
— Ты опять у меня ночуешь? — внезапно спросила Пик, посмотрев на часы.
— А ты хочешь, чтобы я остался?
— Хочу, — едва слышно прошептала она.
Пик залезла под одеяло, двигаясь к стене, тем самым освобождая место для Жана. Подняв на него фокус внимания, она столкнулась непонимающим взглядом.
— Не подумай неправильно, — оправдалась она, — Все прилично. Я предлагаю просто спать вместе. Просто. Спать, — медленно выделила она, давая понять, что речь идет действительно об обыкновенном сне, — Мне сейчас слишком одиноко.
— Я и не думал ни о чем таком, — с совершенно несвойственным ему смущением ответил Жан, укладываясь рядом с ней.
И он действительно об этом не думал. Он вообще ни о чем не думал рядом с ней. Ему было просто хорошо. Пик не вызывала в нем чувство похоти, сводящееся к обычному желанию, несмотря на то что он подчеркнул для себя ее красоту. Эта девушка раскрывала в нем абсолютно новые эмоции, будто бы даже платонические, подчеркнутые легкой эйфорией. И он растворялся в ней.
— Если я попрошу меня обнять, — прошептала Пик, — Это будет уместно?
Кирштейн чуть подвинулся и нежно прижал ее к себе, зарывшись носом в волнистые темные волосы, пропитанный морским воздухом и влагой.
— Спокойной ночи, — пожелала девушка, переплетая свои пальцы с его рукой.
— Спокойной ночи, Пик.
========== Альтернативный финал. Глава 2. ==========
Сырой осенний воздух пробирал легкие от холода, а гнетущая вокруг атмосфера совсем не напоминала собой ту романтизированную осень, которую красиво описывали в книгах и снимали в кинематографе. Опустив голову, Элис шла вдоль аллеи и небрежно раскидывала сапогами опавшие пожелтевшие листья, которые уже начали гнить. Время было почти десять вечера, но девушка совсем не торопилась домой. Сегодня был ее 29-й день рождения. Однако праздничного настроения девушка не испытывала. Ощущались пустота внутри и безразличие, которые стужей окутывали все тело, даже когда она лежала дома в роскошной теплой постели, пытаясь уснуть. Когда это все началось, брюнетка уже и не помнила. Она настолько привыкла к такому состоянию, будто и вовсе жила так всю жизнь. Пара капель воды упали на щеки девушки, скатываясь к подбородку. Элис подняла голову к небу, вглядываясь в большую серую тучу, как спустя мгновение под раскат молнии начался ливень. Она простояла так еще несколько минут, концентрируясь на ярких вспышках, всеми сходствами напоминающие обращение в титана, и быстрым шагом двинулась прочь.
Немного помедлив у входа, она медленно отворила дверь, заходя внутрь.
— Миссис Браун, — обеспокоился дворецкий, — Вы насквозь промокли. Мне приготовить ванную?
— Не нужно, спасибо, — выдохнула она.
— Почему ты решила промокнуть, имея при себе зонт? — без особой заинтересованности спросил Райнер, указывая на трость в левой руке.
— Альма еще не вернулась? — проигнорировав мужа, девушка обратилась к дворецкому.
— С позволения мистера Брауна она задержалась у Габи и Фалько. Утром ее привезут.
— Хорошо. Сегодня ты можешь быть свободен, — Элис протянула дворецкому чаевые, — На выходные тоже можешь не приходить.
Девушка сняла мокрую одежду, бросив все в прихожей. Обнаженная, она прошла по холлу, свернула в кабинет Райнера и, прихватив из его бара «праздничную» бутылку вина, направилась в ванную.
Элис залпом отпила несколько глотков, немного отдышалась и отхлебнула уже более внушительное количество. Она не любила вино и никогда в нем не разбиралась. Не могла различить дешевое и хорошее, не ощущая совершенно никакой разницы. Но в доме Райнера попросту не могло быть дешевого вина. Однако оно все равно ей претило. Девушка скучала по пиву из собственной пивоварни разведкорпуса, по ягодным настойкам, которые готовила мать Жана, по своим ребятам…и по Жану. Конечно же, она по нему скучала, иначе и быть не могло. Особенно сильно это ощущалось сейчас, когда отношения с Райнером дали трещину, все больше и больше разделяющую их с каждым совместно прожитым днем. Брюнетка набрала полную грудь воздуха и опустилась под воду, пытаясь избавиться от мыслей. Плохих, хороших, не важно. Она хотела вообще ничего не чувствовать. Отсчитывая последние секунды, Элис, находясь на грани, вынырнула на поверхность, жадно глотая ртом воздух. Отдышавшись, она откинулась на бортик мраморной ванной, нащупывая рукой бутылку, но таковой не обнаружила.
— Ты меня уже настолько не выносишь, что празднуешь в одиночестве? — с ноткой грусти спросил блондин, отхлебывая вино, — Хороший выбор, — заметил он, разглядывая этикетку.
— А сам то как думаешь? — съязвила Элис, — Что можешь трахать других женщин и никаких последствий за этим не будет?
На что лишь Райнер покачал головой.
— Это следствие, — он отпил еще глоток, — А причина, Элис, в тебе. В том, что ты меня не хочешь и уже давно. В том, что твое тело не реагирует на меня так, как раньше и в том, что остаешься жить ты со мной только из-за дочери.
— Дай сюда, — Элис чуть приподнялась из ванной, агрессивно выхватывая бутылку у него из рук, — И оставь меня.
— Вот, значит, как, — с холодом бросил Райнер, — Ты этого даже не отрицаешь. Небось, жалела все эти годы, что с Кирштейном не уплыла?
— Ты пьян, — отмахнулась девушка.
— Такими темпами и ты скоро меня догонишь, — отшутился он, — Как никак у моей любимой сегодня день рождения.
— Да что ты вообще о любви знаешь, — Элис бросила на него уставший взгляд и поднялась из ванной, ступая мокрыми ногами на холодный кафельный пол.
— Я хочу тебя, — произнес блондин.
— Хочешь-возьми, — девушка остановилась у зеркала, собирая в полотенце длинные мокрые волосы.
— Я хочу тебя, но я хочу, чтобы и ты хотела меня, — выдохнул Райнер, — Но, по всей видимости, этого уже никогда не произойдет.
— Ну, тогда я одеваюсь? — равнодушно спросила брюнетка.
— Одевайся, — согласился он.
Элис накинула на себя красный шелковый халат и уже собиралась покинуть ванную, но Райнер схватил ее за руку.
— Ты вообще была со мной счастлива?
— Была, — ответила девушка, сглатывая подступающие слезы, — Проблема в том, что и несчастна я была тоже из-за тебя.
Райнер нахмурил брови и коснулся переносицы, сжимая ее. Он хотел что-то ответить, но промолчал, допивая остатки вина.
— С днем рождения, — в итоге выдавил он, протягивая коробку с очередным колье.
Девушка открыла упаковку и провела пальцами по переливающимся камням.
— Очень красивое. Спасибо, — Элис сделала шаг и поцеловала его в щеку, — Спокойной ночи.
Брюнетка завесила шторы, скинула с себя халат и легла в холодную постель, свернувшись калачиком. Все оказалось совершенно не так, как ей бы хотелось. Девушка слишком долго не могла себе признаться в том, что ей здесь не место. Марлия не приняла ее, и Элис скучала по дому. Скучала по друзьям, скучала по всему, что когда-то ей было так дорого. Но она боялась даже подумать об этом, считая, что перестала иметь на это какое-либо право, ведь она уже сделала свой выбор. Однако правильное ли это было решение? Она выбрала чужую страну и, по сути, чужого ей человека. Элис не винила Райнера, она его любила и понимала все обстоятельства, но вместе с этим испытывала постоянную боль, ведь он был прямым напоминанием всех ее трагедий. Не будь у нее Альмы, вряд ли бы она осталась здесь. Терзаясь тоской по дому, девушка поняла, что так больше продолжаться не может.
