Ева с трудом подняла веки, слипшиеся от слез, и увидела, что он склонился над ней.
Его руки, скользнув от влажной щеки до дрожащего подбородка, нежно приподняли ее лицо и вытерли слезы.
– Не плачьте больше, – пробормотал он, накрывая ее губы своими и прижимая ее к себе.
Все в нем жадно тянулось к ней, тело напряглось, кровь бешено заструилась по жилам. Возбуждение все возрастало, разжигаемое сильным голодом. Он изголодался по этой женщине, по сладости ее губ, по мягкой коже под пальцами, по ее телу, жарко прильнувшему к его телу. Никогда не испытывал он такой необузданной потребности отдавать и поглощать страсть, пылавшую и в нем, и в женщине, которую он держал в своих объятиях. Это настораживало его! Потребность в ней оказалась самым пугающим переживанием, которое ему довелось испытать. Ему было стыдно, будто с него сорвали одежду и он стоит перед ней голый! И все же он не мог отпустить ее.
Впервые в жизни куда-то подевался его самоконтроль, и он чувствовал, будто умер и родился заново.
Алан был словно ребенок, стоящий на пороге новой жизни, не решающийся сделать первые шаги. Он хотел их сделать и в то же время боялся, полагая, что они причинят ему боль…
Но он слишком долго подавлял свою страсть.
Отбросив ту часть своего «я», которая желала отступления, он безудержно рвался к своей цели, к этой женщине в его объятиях…
Еву опалил его жар, она возвращала ему поцелуи, чувствуя, что их тела близки друг к другу, насколько это позволяет одежда. Вдруг ее внутренний голос крикнул: «Это неправильно! Так нельзя!» Ибо чувства, которые вызвал в ней Алан, были ей неизвестны. Ничего подобного не испытывала она с Чарли, никогда не чувствовала такого…
Она попыталась отодвинуться, крепко сжала губы, избегая его ищущего языка. Ей не нужна эта буря эмоций, новые ощущения, рвущиеся откуда-то изнутри ее существа.
Но пока она колебалась, некая ее часть уверяла, что эти чувства не были неожиданными, они возникли с первого взгляда Алана…
– Отпустите меня.
– Нет. – Алан, попробовав усмирить ее руки, притянул ее ближе к себе. – Это должно случиться. Возврата нет.
– Пожалуйста. – Ева отодвинулась от него. – Вы пугаете меня. Отпустите, прошу.
Алан ослабил объятия, но не разомкнул рук.
– Посмотрите на меня, – прошептал он. – Посмотрите на меня, – повторил он, видя, как она прячет глаза.
Ева упрямо покачала головой, но Алан поднял ее подбородок.
Рот его оказался возле ее рта, глаза задавали вопрос, который губы не решались произнести. Но он не увидел ответа, ее глаза отражали только смятение духа.
Она знала, что такое боль, но его боль вела куда-то дальше, к самому началу его жизни.
Завтра он пожалеет, что не сдержал себя, но не сегодня…
– Какие у вас духи? – спросил он. – Я чувствую этот запах повсюду. Каждый раз, когда захожу в комнату, я знаю, что вы здесь были.
– Это м-мыло, – шепнула Ева с закрытыми глазами, стараясь не поддаваться дрожи, накатывающей от прикосновения его губ.
– Я не сделаю вам больно, – выдохнул он.
Ева открыла глаза. Все мысли о сопротивлении тут же покинули ее. Только что она боролась с ним, а теперь жаждала его прикосновений, мечтала о них. Ей показалось, что сейчас во всем мире существуют только они. Завтра она будет чувствовать свою вину, но не сегодня…
Закрыв глаза, она подставила ему рот для поцелуя, долгого, горячего…
Дрожь прошла по телу Алана, когда ее покорный рот оказался в его власти. Он скользнул кончиком языка по ее губам, посылая знак, который она не могла не понять.
Ева ослабела, ноги не держали ее. Подхватив ее на руки, Алан опустил свою ношу на ближайшую кровать. Он желал всего сразу. Казалось, его руки одновременно были везде – и на ее небольших упругих грудях, и на округлых бедрах. Но ее одежда оставалась нежелательной преградой, и он с нетерпением стал избавляться от нее. Ева помогала ему расстегнуть пуговицы на блузке. Потом он начал поспешно раздеваться сам. Оставшись в одних джинсах, вдруг остановился и посмотрел на нее.
Она показалась ему такой прекрасной, что глазам стало больно. Розовая блузка распахнулась, открывая чашечки белого кружевного бюстгальтера. Пока он смотрел, она вздрогнула, почувствовав вдруг неловкость.
– Не прячься от меня, – шепнул он с поразившим ее чувственным восторгом.
– А я и не прячусь. – Ева смело встретила его взгляд. Потом, помедлив, она приподнялась на локтях и сбросила блузку с плеч.
Алан принялся помогать ей и, когда она начала лихорадочно расстегивать бюстгальтер, опередил ее.
– Нет. Лучше я сам. – Необходимость спешить вдруг покинула его. Теперь он хотел продлить эту ночь.
Он был так близко от нее, что мог видеть смятение в ее глазах, которое она пыталась скрыть. Когда белые кружева соскользнули с ее груди и его пальцы коснулись ее обнаженного тела, Алан почувствовал, что она дрожит.
Ева подняла руку, чтобы закрыться.
– Нет!
Он перехватил ее руку, отвел в сторону и склонил голову к ее груди. Продолжая целовать ее, он дошел до соска и нежно обхватил его губами.
Ева закрыла глаза. Через минуту она блаженно почувствовала, как его жадные губы приблизились к другому соску. Глаза его зажглись внутренним светом.
– Ева… – простонал Алан, ненасытно целуя ее и наполняясь жгучим желанием. – Что ты делаешь со мной?!
– Это ты делаешь со мной, – возразила она, привлекая его поближе.
Ее пальцы двинулись к молнии на его джинсах.
Вскоре они, обнаженные, лежали в объятиях друг друга. Ева охватила руками его сильные плечи, провела пальцами по спине и прижала его к себе. Она не пыталась ни говорить, ни думать, ни осознавать, что же происходит с ними.
Все это будет завтра.
Сегодня ночью горячая страсть Алана Стоуна затмила в ее сознании все, что не имело отношения к его прикосновениям, поцелуям, ласке…
Ненасытные губы скользили по ее лицу, шее. Но в ложбинке между грудями задержались… Алан поднял голову, встретил ее взгляд и удерживал его долгий лихорадочный миг. Ева ничего не прочла в этих, ставших незнакомыми, мерцающих глазах. Потом он наклонился к ней и снова начал целовать ее губы с такой непередаваемой нежностью, что у нее замерло сердце.
Она взяла его лицо руками и тоже поцеловала, пытаясь передать то, что чувствует. Она была готова принять его любовь.
Но Алан не спешил, желая продлить блаженство близости. Он ласкал все ее тело, каждое прикосновение его рук и губ усиливало ее страсть, в свою очередь доводя его желание до предела возможного.
Ева гладила мягкие темные завитки волос на его груди и целовала его везде, куда только дотягивались ее губы.
В комнате было прохладно, но жар их взаимного желания мог бы обогреть весь город.
