— В их семейной ячейке, — прошептал Майлз на ухо Джине, — Невил не только старший брат, но и играет роль родителей. И эта схема явно срабатывает.
Эстер не казалась смущенной или подавленной замечанием брата, лицо же Невила излучало самодовольство.
— Когда еще он полюбит нас? — вслух подумала Джина.
Майлз задумался:
— Трудно сказать, Джина. Но как только эти дети познают любовь, они уже не забудут ее сладкого вкуса.
Сладкий вкус любви… Джина думала об этом, занимаясь домашними делами. Да, домашними, ибо Ясмин все чаще отсылала Джину на кухню.
Сладкий вкус любви. Джина часто повторяла про себя эти слова, как бы примеряя их на себя и Тони. Но Тони отнюдь не баловал её своим вниманием, держался с ней холодно, отчужденно.
— Вы так поглощены «счастливой семейкой», — сказал ей Майлз через несколько дней после приезда Эстер, — что забыли о Кене.
— Операция? — Джине стало стыдно от того, что она не поинтересовалась судьбой мальчика.
— Не волнуйтесь, это была лишь диагностическая операция, и Кен перенес ее хорошо. Вот только…
— О, чудесно! — заулыбалась Джина.
— Дайте мне закончить, — он сделал строгое лицо, но она заметила намек на улыбку в его глазах. — Ему придется перенести еще одну операцию. Когда, не знаю. — Он помолчал. — А как там Шелтоны?
— Невил счастлив. Не то, чтобы он улыбался во весь рот, но он «доволен», как сказал бы отец. — Джина вспомнила об отце и погрустнела.
В тот месяц они потеряли самого молчаливого питомца — Джонатана. Джине было непросто расставаться со своим воспитанником, но она понимала, что так лучше и для него, и для прибывающего на его место еще одного «потерянного». Но ее не порадовала перспектива, открывшаяся перед Джонатаном. Даже несмотря на рекомендательные письма, Стэндли не показались ей достойными родителями. Современная пара, которая, увидев ребенка в церкви, просто поддались его очарованию…
— Счастливчик, — прокомментировала это событие Ясмин.
— Не знаю, — сдержанно ответила Джина. — Приятная наружность мальчика еще не повод, чтобы отдать его в чужие руки.
— Главное, что ребенок получит собственный дом. Нам не сомневаться, а радоваться надо.
— А темперамент? Джонни все еще боится громких звуков.
— Вы думаете, Стэндли замучают его барабанами?
— Нет, конечно, но они — пара молодая, современная, любящая шумные вечеринки…
— И состоятельная. Может, у нашего шефа есть возражения? — Ясмин взглянула на Майлза.
— Джонатану будет хорошо там, — заверил Майлз.
— И деньги тут ни при чем?
— Они, разумеется, имеют какое-то значение, — улыбнулся он.
Джина вспомнила письмо Бэб: «Тут есть бездетные, но детолюбивые Досоны. Джонатан словно создан для них — они еще молчаливее его. Предложи это „круглому столу“…».
Но и на следующем заседании Майлз выдвинул кандидатуру Стэндли. Джина тут же возразила:
— Подходят они или их шикарный дом и две машины?
— Шеф, я протестую, — возмутилась Ясмин.
— И я протестую, мисс Лейк. Вы должны знать, что на меня подобные вещи не действуют.
— На вас действует что-то или кто-то еще, — парировала Джина. — Вот вы и утверждаете, что Стэндли хороши для Джонни. — Майлз невольно насупился.
— Итак, мы выносим на суд правления Фонда кандидатуру Стэндли. Мисс Уинтер?
— Да, шеф.
— Мистер Молори?
— Не знаю, сэр, простите.
— Так да или нет?
— Это неплохой шанс для мальчика, и, поскольку других кандидатур нет…
— Еще как есть! — воскликнула Джина и зачитала письмо Барбары. — Видите, Джони нужно отдать не Стэндли, а …
— Мисс Лейк! С каких это пор вы принимаете здесь решения?
— Я уверена, что вы примите такое решение.
— Не думаю. Досоны могут быть превосходными людьми, но они живут далеко, а мы не можем отдать Джонатана за пределы страны. Там даже климат другой. Да мы ничего и не знаем о них… Стэндли подали заявку, они известны и предлагают мальчику неплохой шанс.
«Каково же влияние Ясмин на шефа?» — чуть ли не с ужасом подумала Джина. За всем стояла Ясмин…
Майлз объявил:
— Итак, согласовано — я посылаю докладную в контору. Мисс Уинтер?
— Разумеется.
— Мисс Лейк?
Молчание.
— Мистер Молори?
— Ну… да, сэр.
Они уже поднимались из-за стола заседаний, когда Ясмин отозвала Майлза в сторону. Тони неуверенно коснулся руки Джины:
— Сожалею, Джини. Мне хотелось бы поддержать тебя, но…
Она взглянула на когда-то любимого ею мужчину и прочитала в его глазах долгожданное согласие. И улыбки хватило бы, чтобы заставить Тони сделать то, к чему она стремилась. Легче легкого. Но… стоит ли?
— Спасибо.
Прежде чем Тони нашелся, что сказать, Джина ушла.
Контора послала своего представителя к Стэндли, а человек из службы по делам детей приехал в приют. Неделю спустя в приют явились сами Стэндли, чтобы забрать Джонатана. И Джонатан поехал с ними, как барашек. «На закланье», — прошептала Джина, но провожавший вместе с ней неразговорчивого парнишку Майлз расслышал.
— Вы глупенькая, упрямая, слепая дурочка, — заметил он.
— Благодарю! — поклонилась Джина.
На следующее утро пришла телеграмма от Бэб: «Ничего не предпринимайте, ждите письма». Письмо было коротким, но содержало причину отказа от усыновления: «Миссис Досон с удовольствием взяла бы Джонни, но внезапно сама ждет ребенка. Через семь-то лет! Я уже готовлю пеленки».
С тех пор Ясмин ходила с таким довольным видом, что один из старших мальчиков заметил: «Словно кошка, наевшаяся сметаны».
Джину одновременно и радовал, и огорчал счастливый вид Джонни по воскресеньям. Радовал, ибо для каждого, любящего детей, главное — удовольствие ребенка, и огорчал, ибо она, единственная, возражала против его усыновления.
Она понимала, что ей следовало бы извиниться перед Майлзом за свою неправоту. Но был ли прав Фаерлэнд, или за всем этим снова стояла Ясмин? Ясмин проиграла в случае с Шелтонами, а Джина — в случае с Джонатаном. На взгляд Джины получалось так: Майлз добивался, чего хотел, а Ясмин добивалась того, чего не желала Джина. «Почему бы и нет? — подумала она. — Я для него ничто… Но что он для меня?»
Мисс Уинтер начала приучать девочек к готовке. Им это не нравилось, пока она не передала их всецело миссис Деггинз — тут-то они начали получать удовольствие от учения, постигая искусство приготовления не только яиц всмятку и хлеба с маслом. Проходя мимо кухни, Джина услышала, как малютка Луиза спросила: «Сахар и специи… Дегги, мы делаем невесту?». Тут вступила Эстер, явно что-то смешивавшая: «Как это мешать, нежно?»
