что я купила для дома или приготовила на ужин.
Хавьер нахмурился, сбитый с толку:
— Я предлагал тебе поступить в местный университет.
— Да, — согласилась она, — но я не знала испанского.
— Ты могла брать уроки.
— Да, но тебе нравилось, когда я путешествую вместе с тобой, пока ты занимаешься делами. Я должна была начать занятия, когда мы поехали на неделю в Севилью.
— Да, но…
— А через семестр мы поехали в Сарагосу.
Хавьер молчал. Ему не нравилось оглядываться назад и осознавать то, что он не понимал тогда простых вещей.
— Время шло, и ты работал все больше, а я была одна. И я подумала: если я вернусь в Англию, ты приедешь за мной. Я поняла бы тогда, что я дорога тебе.
Услышав ее признания, он задрожал от боли и обиды, которые они оба скрывали.
— Почему ты не приехал за мной? — тихо спросила Эмили.
— Я не мог. — Ему стало совестно.
— Почему?
— Потому что я подвел тебя. Я долгие годы добивался успеха, а когда дошло до самого важного в моей жизни — до тебя, — я оплошал. Я не мог смотреть тебе в глаза. — Хавьер зажмурился от боли, пока наружу вырывалась истина. — Мне казалось, если я не приеду к тебе и не увижу твоих упреков, значит, ничего и не было. Значит, я не подвел тебя, а ты не бросила меня.
Она обхватила рукой его подбородок и мягко развернула Хавьера лицом к себе, ожидая, когда он откроет глаза. Подняв веки, он прочел в ее взгляде понимание, прощение и боль, которая сжимала его сердце, как тиски. В наступившей тишине Эмили положила голову ему на плечо, и они сидели так до тех пор, пока рассвет не достиг вершины ущелья, сжигая тьму и заливая синеву неба золотом. А потом заорала Сатана, сообщая, что ей пора завтракать.
Три часа спустя, после того как Хавьер покормил Сатану и упал в постель, измученный недосыпом, в дверь громко постучали. Хавьер злобно выругался, когда Эмили вскочила с кровати, опасаясь, что визитер вышибет дверь. Все еще не пришедшая в себя от эмоциональных откровений, Эмили не сразу собралась с мыслями.
Она посмотрела на Хавьера, который сбросил простыню и вышел из комнаты в черных хлопчатобумажных штанах. Она пыталась не обращать внимания на жар, который почувствовала, наблюдая за игрой мышц на его спине.
Снова громкий стук в дверь.
Хавьер грубо выругался. Эмили стояла наверху лестницы, когда он распахнул дверь и увидел Санти с бутылкой шампанского, часть которого пролилась на пол во дворе.
— Санти, который час? — осведомился Хавьер.
— Пора пить, дружище! — ответил Санти и протиснулся в дом. Он резко остановился, увидев Эмили наверху лестницы, и приветственно раскинул руки. — Эмили, радость моя! Как хорошо, что ты здесь! Что сделал этот негодяй, чтобы вернуть тебя?
— Он инсценировал амнезию, — усмехнулась Эмили.
— Мерзавец! — воскликнул Санти, резко шлепнув Хавьера рукой по плечу. — Что с тобой произошло?
— Со мной? Сейчас… — Хавьер посмотрел на наручные часы. — Половина одиннадцатого утра, Санти. Что с тобой?
— Ничего, Касас. Абсолютно ничего! — театрально произнес он. — Меня номинировали на ЭТТА, — подытожил он и притворился, что полирует ногти.
Эмили громко ахнула и бросилась вниз, чтобы поздравить его. ЭТТА давала всемирно известные награды в области кино только лучшим из лучших.
— Санти, это потрясающие новости! — воскликнула она, тепло обнимая его и игнорируя предостерегающий взгляд Хавьера. — Где Мариана?
— Сейчас придет. Она зашла в пекарню. Эта женщина не может без чуррос. Даже их запах сводит ее с ума.
Когда двое мужчин обнялись, у Эмили затрепетало сердце. Она осознала, как отдалилась от красивой супружеской пары. Мариана была великодушна и весела, а обаяние Санти завораживало, но Эмили всегда чувствовала себя неловко из-за того, что им приходилось говорить с ней на английском языке. Как только она более или менее выучила испанский язык, Санти и Мариана уехали в Австралию на год, и с тех пор она их не видела. Но сейчас она пожалела, что стеснялась друзей Хавьера.
Санти торжественно поставил уже открытую бутылку на стол, повернулся к Хавьеру и заключил его в объятия.
— Друг мой, я не смог бы сделать это без тебя. Если бы ты не… — Санти заикался от избытка эмоций.
Эмили наблюдала, как Хавьер отмахивается от похвалы. Он вложил много денег в первый фильм Санти и другие его творения, что было рискованно для двадцатиоднолетнего парня, который боялся провала. Но она понимала, как это оказалось важно для обоих мужчин, связь которых была неопровержима.
Она услышала, как Мариана кричит Санти, и увидела ее входящей в дом. Заметив Эмили, она тут же обняла ее и прижала к своему большому животу.
Эмили ахнула, широко раскрыв глаза и положив руки на плечи Марианы.
— Двойняшки.
— Да ты что! — воскликнула Эмили. — Когда тебе рожать? — спросила она, боясь того, что роды начнутся в течение следующего часа.
— Еще нескоро. Это он во всем виноват, — ласково проворчала Мариана. — Мы больше не спим вместе.
— Не вы одни, — послышалось тихое ворчание Хавьера, и Эмили рассмеялась.
— Поздравляю! — сказала она. — Можно мне?…
Мариана схватила ее руки и с гордостью прижала их к своему круглому животу.
— Эмили, познакомься с Сарой Торрес, — произнесла она, положив ее руку на левую сторону живота. — И ее братом Оскаром-Хавьером Торрес, который справа.
По спине Эмили пробежала дрожь, когда она поняла значение имени их сына. Она подняла глаза и поймала взгляд Хавьера, который смотрел на нее и на живот Марианы.
Эмили хотела такого же счастья. Она желала забеременеть от Хавьера и чувствовать, как вместе с ребенком растет их любовь. Ей хотелось ладить со своим малышом и делать все то, чего
