не сделали ее родители и родители Хавьера. Она стремилась смягчить боль и облегчить ошибки прошлого своей любовью, но сомневалась, что этого достаточно. Ей хотелось, чтобы они оставались в браке, но этого не случится, если они не разберутся со своим прошлым. Глаза Хавьера вспыхнули пониманием, словно он прочел ее мысли.* * *
Хавьер откинулся в кресле в тени зонтика, наслаждаясь отдыхом от палящего послеполуденного солнца. Стол был завален тарелками и стаканами, бутылками и пробками, а также крошками от чуррос. Мариана и Эмили, склонив головы друг к другу, весело болтали на смеси испанского и английского языков, что застало Хавьера врасплох.
— Потрясающе! — выпалила Мариана.
— Нет, это было ужасно. Но клиентка так хотела, и она это получила.
— Сколько стоит зеленая кварцевая ванна?
— Один миллион евро.
Эмили была в восторге от своего бизнеса. Рассказывая о нем, она оживала, ее движения и выражение лица становились плавнее и увереннее. Она гордилась своей работой, компанией и способностями, чего Хавьер раньше не видел. И ему вдруг стало любопытно. Любопытно, как выглядит ее офис и квартира. И ему стало неловко из-за того, что, если не считать короткого неприятного визита к ее матери и отчиму, они не провели вместе ни одного дня в Англии. Он так торопился обосноваться здесь, во Фрихилиане, подальше от дома своей матери в Мадриде или своего дяди в Барселоне, что не понимал, как тяжело и одиноко Эмили. А когда она хотела вернуться в Англию, чтобы хотя бы повидаться с друзьями, он ничем ей не помог.
Сжав салфетку в руке, он заметил тяжелый взгляд Санти.
— Значит, она узнала, что ты притворяешься? — спросил он, пригвоздив его взглядом.
— Что? Ты считаешь, я сам признался? — сказал Хавьер.
— Точно нет.
— Вот-вот, — неохотно признал он. — Это был не лучший момент для меня, но она старалась изо всех сил.
Санти вопросительно поднял бровь.
— Ты видел попугая? — спросил Хавьер.
— Я видел кошку, — ответил Санти. — И надеюсь никогда больше ее не встретить. — Он вздрогнул и перекрестился.
— Сатана — кошка-сфинкс, их неправильно понимают. Они невероятно нежные, — оправдывался Хавьер, даже не подозревая, как сильно стал ее ценить.
— Раз ты так считаешь… — снисходительно произнес Санти. — Я рад встрече с Эмили, — продолжал его друг. — Рядом с ней ты уравновешеннее.
Хавьер нахмурился.
— Ты мой брат. — Санти выругался. — Но я понятия не имею, почему ты не вернул ее сразу.
— Это не имеет значения. Она вернулась, — ответил Хавьер.
— Правда? Вернулась по-хорошему?
Хавьер не знал ответа на этот вопрос. И впервые в жизни он испугался, что одного его упорства будет недостаточно. К счастью, Санти оставил эту тему и начал рассказывать о своем последнем проекте, и все смеялись над историями со съемочной площадки о голливудской знаменитости. Мариана несколько раз ловила его взгляд, но Хавьер знал: сегодня она не будет ни о чем расспрашивать ни его, ни Эмили. Было достаточно того, что они празднуют успех его единственного настоящего друга.
Звонок телефона Хавьера нарушил атмосферу, и Санти воскликнул, услышав мелодию. Хавьер взглянул на номер, и выражение его лица изменилось.
— Простите. Я должен… — Он указал на телефон и пошел с ним в дом, не заметив, как слегка помрачнел Санти.
— Мама, — сказал Хавьер, стараясь говорить ровным тоном, несмотря на учащенное сердцебиение.
— Где ты? — спросила она властно и резко. Вопреки тому, что можно было предположить, Рената была трезвой. — Почему ты не со мной?
— Я восстанавливаюсь после аварии. Я во Фрихилиане, — ответил он, ненавидя себя за то, как бурлят его эмоции.
Словно ребенок, он отчаянно хотел усмирить свою мать, дать ей все, что нужно, потому что, в отличие от отца, Рената, по крайней мере, осталась со своим сыном. Но Хавьер боролся с этим игом уже много лет. Эмили и его брак также были попыткой убежать от матери — сейчас он это понимал. Он не выдумывал чувства к своей жене, но женился слишком рано.
— Разве ты еще не восстановился? — удивилась она. — Ты нужен мне здесь, в Мадриде.
— Мама…
Она выругалась и рявкнула:
— Не называй меня так!
Хавьер глубоко вздохнул:
— Я не скоро вернусь, Рената.
— Не говори чепухи! У меня появилась инвестиционная возможность, которую мы можем рассмотреть.
Под «мы» она подразумевала себя. На этот раз Хавьер не собирался сдаваться.
— А как же Луис? Ты не хочешь поговорить с ним? — Хавьер надеялся, что ее муж возьмет на себя хотя бы небольшую тяжесть от истерик Ренаты.
— Луис? О, он ушел. С ним покончено.
Хавьер сжал пальцами переносицу, стараясь избавиться от нарастающей головной боли.
— Что случилось?
— Он воровал, — прошипела Рената. — Опустошал наши счета. Вот почему мне нужно, чтобы ты вернулся. Ты должен все исправить.
— Нет.
На другом конце телефонной линии воцарилась гробовая тишина.
— Не веди себя как мальчишка, Хавьер. Я жду тебя завтра.
— Нет, — повторил он, яростно пытаясь умерить свой гнев.
Он только и делал, что отдавал, и теперь знал: этого никогда не будет достаточно.
— Как ты смеешь?! После всего, что я тебе дала! Ты неблагодарный, презренный ребенок. Эгоист! Если бы не я, где бы ты был? Как и твой неудачник-отец, ты был бы на улице. И ты думаешь, что бросишь всю мою любовь обратно мне в лицо? Вот что я скажу тебе…
Санти вздохнул, ставя последнюю тарелку в посудомоечную машину, помогая убирать со стола после обеда.
— Думаю, нам пора, дорогая, — сказал он жене.
Эмили нахмурилась.
— Ой, не уходите, — произнесла
