— Я рада, что с девочкой все хорошо, но как же твои отношения с Женевьев?
Сложные отношения, которые лучше было бы вообще не начинать.
— Я вернулся в Лос-Анджелес, где меня ждали дела, а она продолжила заниматься своим делом. Наши дороги разошлись.
— Ты ее любил?
Этот вопрос застал Зейна врасплох. Женевьев значила для него очень много, но любви у них не было.
— Мы оба с самого начала понимали, что недолго пробудем вместе, и решили наслаждаться друг другом, пока у нас есть такая возможность.
Мэдисон снова положила голову ему на плечо.
— Извини, что раньше плохо о тебе думала. Я, так же как и все, поверила, что ты поверхностный, высокомерный богатенький плейбой, и очень рада, что ошиблась. Несмотря на то что у вас с отцом были разногласия, он воспитал тебя честным человеком.
Зейн почувствовал резкий приступ ярости, но злился он не на Мэдисон, а на отца.
— Мой отец мало что знал о чести, да и к моему воспитанию не имел почти никакого отношения. Меня растила Елена, если хочешь кого-то благодарить, благодари ее. И в отличие от отца, женившись, я никогда не стану заводить любовниц и не буду заставлять жену рожать, если она сама того не захочет. Насколько я знаю, именно он повинен в смерти моей матери.
— А что с ней случилось?
У Зейна не было ни малейшего желания продолжать разговор, он и так сказал слишком много, но Мэдисон так на него смотрела, что он все же решил ответить:
— Ее нашли у подножия горы, недалеко от озера. Одни считают, что она оступилась и упала, хотя большинство уверены, что из-за отцовской неверности она решила свести счеты с жизнью, но правды нам никогда не узнать.
— Мне так жаль, Зейн.
Ему тоже жаль. Жаль, что он едва все не испортил, но всему приходит конец. Он поцеловал Мэдисон в губы.
— Мы вернемся на веранду так же, как оттуда ушли, но спать мы сегодня будем в моей комнате.
Мэдисон слегка отстранилась:
— Нет, если мы тайком прокрадемся наверх, все решат, что мы в чем-то виноваты. Мы пойдем через парадную дверь. И спать мы будем каждый в своей кровати и сегодня, и завтра, и вообще до тех пор, пока я не уеду.
На это он ни за что не согласится.
— Я хочу, чтобы после занятий любовью ты спала в моей кровати, утром ты будешь возвращаться к себе, и тогда никто ничего не заметит.
— Мы не можем так рисковать. — Мэдисон одернула куртку. — Сегодня мне было очень хорошо, но больше мы этим заниматься не будем.
Сколько раз он в юности сам говорил девушкам нечто похожее?
— Это не вариант. Неужели ты думаешь, что я сумею сделать вид, что ничего к тебе не чувствую, когда безумно тебя хочу? — А ведь он и сам не понимал всю глубину своего желания, пока верил, что сможет утолить его в любую секунду.
— Мы постараемся не оставаться наедине.
— Ты это уже говорила.
— И на этот раз я действительно собираюсь не оставаться с тобой наедине. Я не хочу стать причиной скандала, который окончательно погубит твою репутацию.
Зейн крепко стиснул руль и, глядя прямо перед собой, выдохнул:
— Значит, ты соврала, когда сказала, что доверяешь мне?
— Я тебе доверяю, но доверие твоего народа гораздо важней. После этой ночи я стала уважать и ценить тебя еще больше, но когда я говорила, что не могу доверять самой себе, я говорила не о сексе. Я и так уже смешала личные и рабочие отношения и слишком привязалась к тебе. Мне пора остановиться. И если мы прямо сейчас сами не пойдем во дворец, за нами наверняка кто-нибудь придет.
Зейн еще не успел ответить, как она вылезла из машины и так быстро пошла к дворцу, что он догнал ее лишь на лестнице и ухватил за руку, заставляя остановиться и разворачивая к себе лицом.
— Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, и не стану тебе навязываться, но сперва кое-что тебе подарю.
С этими словами он жадно приник к ее губам, вложив в этот поцелуй все обуревавшее его отчаяние. Зейн ждал, что она начнет яростно сопротивляться, но когда она страстно ответила на поцелуй, он вдруг понял, что Мэдисон хочет его ничуть не меньше, чем он ее. Их неудержимо тянула друг к другу какая-то неумолимая сила, не подчиняющаяся никаким законам логики, и Зейн лишь в одном мог согласиться со словами Мэдисон: то, что между ними возникло, точно не сводилось к одному лишь сексу.
Тут Мэдисон резко отстранилась с таким видом, будто он ее ударил.
— Не надо все еще больше усложнять.
С этими словами она скрылась за дверью, где Зейна уже ждал Диб и охранники.
— Все свободны, — велел он по-арабски. — Я цел и невредим, вам не из-за чего беспокоиться.
Зейн собирался подняться к себе, когда его остановил Диб:
— Эмир, ваш брат просил вам передать, чтобы вы, как только вернетесь, сразу же шли в его кабинет.
Только Рафика ему сейчас и не хватало.
— Я не хочу с ним сейчас разговаривать.
— Что мне ему передать?
Чтоб проваливал к черту.
— Я переговорю с ним завтра утром.
Поднявшись на второй этаж, Зейн успел увидеть, как закрывается дверь в комнату Мэдисон.
Что ж, он не нарушит своего слова, но будет надеяться, что она все же передумает и они еще успеют насладиться друг другом в те считаные дни, что у них еще остались.
А пока его ждут лишь бесконечно длинные бессонные ночи.
Мэдисон уже десятый день не могла нормально выспаться, и все из-за Зейна. Он не просто выполнил свое обещание и не навязывался, а вообще практически полностью ее игнорировал. Даже если они и оказывались где-нибудь вместе, принц отводил взгляд и не заговаривал первым, а те пару раз, что они все-таки на несколько кратких минут оставались наедине, ни словом и не упомянул ту ночь и даже не попытался к ней прикоснуться. Не присоединялся он к ней с Рафиком и за ужином, так что у Мэдисон появилась отличная возможность получше познакомиться и со старшим принцем, который оказался невероятно умен и далеко не так серьезен, как ей раньше казалось.
Мэдисон так толком и не поняла, обиделся ли на нее Зейн или просто слишком старательно выполнял свое обещание, но ей ужасно не хватало их разговоров. И поцелуев.
Так, похоже, она окончательно потеряла голову, хорошо хоть у него хватает ума придерживаться строго деловых отношений.
В поисках Елены Мэдисон отправилась на кухню.
— Какой аромат! — выдохнула она, разглядывая миску со свежеиспеченными пирожными.
— Угощайся, — улыбнулась Елена. — Повар приготовил образцы для принца Зейна, но его высочество заявил, что главное, чтобы не тратили на свадебный банкет слишком уж много воды и пшеницы, а остальное его не волнует, и отказался их пробовать.
Похоже, его всем недовольное высочество забыло, что в списке гостей значатся несколько очень влиятельных лиц, способных внести ощутимый вклад в развитие региона. Ладно, раз уж Зейн не хочет пробовать пирожные, придется ей самой их продегустировать.
