В его устах это прозвучало так, будто они обречены. Обречены быть унесенными в море неистовой страсти, и никому не ведомо, выбросит ли их на берег или они пойдут ко дну.
— Пойдем выпьем со мной шампанского, — предложил Энтони.
— Надо думать, у тебя в комнате? — с горькой усмешкой уточнила Лина.
— Ну да. — Он вздохнул. — Да не смотри ты на меня так! Меня в любой момент могут вызвать, так что уходить из больницы мне нельзя. Как видишь, выбор у нас невелик. Конечно, можно отложить разговор, который мы и так откладываем с незапамятных времен, до завтрашнего вечера, но, если откровенно, мне бы этого не хотелось. Ты чертовски соблазнительна, и мне не терпится приступить к беседе прямо сейчас.
— А у меня есть право голоса? — спросила она, переводя дыхание.
— Есть. Но лишь при условии, что ты со мной согласна.
Лина воззрилась на Энтони, потеряв дар речи от его наглой самоуверенности.
— Итак, — продолжал он своим сочным, обволакивающим баритоном, — либо мы остаемся здесь, где с каждой минутой становится все шумнее…
Лина покосилась на зал и снова натолкнулась на злобный взгляд Мэри Карбайд. Нет, оставаться здесь ей совсем не хочется!
— …либо поступаем разумно и отправляемся куда-нибудь в тихое местечко. Поговорить.
— Может, в столовую для больных? — ехидно предложила она. — Или в библиотеку?
Энтони одарил ее улыбкой, и Лине показалось, будто у нее в животе запорхал рой бабочек.
— Боюсь, там нам могут помешать, — пробормотал он.
Лина пыталась убедить себя, что просто хочет выяснить отношения, но в глубине души знала — все совсем не так. Она любит Энтони. Влюбилась в него девчонкой и не перестает любить с тех пор. Ни один мужчина не может сравниться с Энтони ни умом, ни обаянием, ни сексуальной притягательностью.
А теперь она спросит его, почему он тогда уехал, и, если ответ ее не устроит, уйдет и даже не оглянется. Иначе она перестанет себя уважать.
Между тем Мэри Карбайд продолжала сверлить Лину глазами.
— А я не нарушу ничьих планов? — едко спросила Лина.
— Что? — удивился Энтони и, перехватив ее взгляд, увидел, как на них смотрит старшая медсестра. — А, вот оно в чем дело! Не волнуйся, не нарушишь.
— А я и не волнуюсь! Но она пялится на меня так, будто я вторглась на ее территорию.
— Ну что за глупости, Лина! Ты прости меня, но мне показалось, будто ты чем-то обижена. Может, ты ревнуешь?
— Я не ревную, — прошептала она, пряча глаза.
— По-моему, мы начали ходить по кругу, — тихо сказал Энтони. — Так ты идешь со мной или нет?
Прошло девять лет, и теперь я взрослая самостоятельная женщина, напомнила себе Лина. Самостоятельная и независимая во всем. Кроме одного.
— Да или нет? — настойчиво повторил Энтони.
Лина вздохнула.
— Да.
Он поморщился.
— У тебя такой вид, будто я веду тебя в клетку со львами.
— Думаю, в клетке куда безопаснее, — парировала она.
Энтони рассмеялся.
— Без комментариев. Подожди меня здесь. Я распоряжусь, чтобы все здесь съеденное и выпитое записали на мой счет.
— У тебя широкая натура, — заметила Лина.
— Именно так я себя и ощущаю, — пробормотал он, жадными глазами обшаривая ее фигуру, и от недвусмысленности его взгляда Лину охватила дрожь.
Когда Энтони шел к бару, глаза всех женщин были прикованы к его стройной ладной фигуре. Еще бы: не мужчина, а воплощенная мечта! Лина вздохнула. И недосягаем, как любая недоступная мечта… Ну кто в здравом уме рискнет вешаться на Энтони Элдриджа?
— На нас все смотрят, — заметила Лина, когда он вернулся.
— Естественно, смотрят. Все мужчины завидуют мне, а все женщины — тебе. Ты прекраснее всех.
— Не пытайся мне льстить.
— И не думаю. — Энтони улыбнулся. — Я на самом деле тобой горжусь.
Комплименты Энтони могли вскружить голову любой женщине, и Лина решила перейти на прозу:
— А завтра вся больница будет судачить об этом.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— О чем?
— О нас. Если мы сейчас уйдем вместе.
— А тебе не все равно?
Лина вгляделась в его лицо, которое все эти годы часто видела во сне, и с пугающей ясностью осознала, что ей действительно все равно. Более того — внезапно Лина почувствовала безрассудную легкость и пьянящее возбуждение, забытые ею за много лет.
— Да, — тихо призналась она, — мне все равно.
Отыскав глазами Джудит и помахав ей рукой на прощание, Лина направилась к выходу, Энтони следом за ней, а за спиной загудели пчелиным роем голоса. Они в молчании дошли до его комнаты, и Лине пришло в голову — будет ли ей так же легко, когда настанет утро?
Энтони затворил дверь, и Лина замерла, ожидая, что он обнимет ее и начнет целовать. Но Энтони отошел в дальний угол комнаты и, кивнув на холодильник, рассеянно спросил:
— Шампанского?
— Ты же сказал, что сегодня на вызове.
— Верно. Я пить не собираюсь, а тебе можно.
— Стоит ли открывать бутылку для меня одной?
— Может, хватит?! — взорвался он, и его лицо потемнело от гнева. — Девять лет мы ждали этой встречи, а теперь стоим и обмениваемся вежливыми репликами — что пьем, а что не пьем — будто только что познакомились у стойки бара на вечеринке!
Его горячность одновременно возбуждала, смущала и тревожила. Лина впервые поняла, что под невозмутимой холодно-вежливой маской Энтони скрывает глубокие чувства. Она не могла толком объяснить, на что именно рассчитывала, идя к нему, но никак не ожидала, что он будет сердиться.
— Пожалуй, мне лучше уйти, — сухо заметила Лина. — Сначала ты приглашаешь меня к себе, потом предлагаешь выпить шампанского, а теперь вдруг мечешь громы и молнии! Мне показалось, ты намеревался со мной поговорить. Если не хочешь разговаривать…
— Не хочу! — подтвердил Энтони, и в его глазах запылал огонь. — Ты права, Лина, разговаривать с тобой я не хочу. Я хочу заниматься с тобой любовью. Ночь напролет. Сегодня и всю оставшуюся жизнь. Неужели ты не знаешь, как я тебя хочу? Ты не можешь не знать!
Его страсть мгновенно передалась Лине. От слов Энтони тело ее охватил жар желания, грудь теснило томление.
— Ты все знаешь, Лина! — выдохнул он жарким шепотом, но не двинулся с места.
И слава Богу! Если бы Энтони ее обнял и начал осыпать поцелуями, у нее недостало бы сил сопротивляться.
Присев на край кресла, Лина сосредоточила взгляд на одной из акварелей на стене — и сердце заныло от сладкой боли. Она узнала Элдридж-хаус.
Перехватив ее взгляд, Энтони опустил глаза на побледневшее лицо Лины, шагнул к ней и, встав на колени, взял ее холодные руки в свои.
