– О да! – подтвердил Альберт. – Они с дедулей до самой старости надышаться друг на друга не могли. Но здесь другое…
– Знаешь, – сказала вдруг Джессика, – давай-ка поедем куда-нибудь развеемся. Мне сразу не понравился этот замок, а теперь так вообще не хочется здесь оставаться. Как насчет ужина в деревенском трактире?
Герцог тихо рассмеялся, восхищенно глядя на нее. Лучше Джессики никого не было и не будет. Он и не женился-то все это время только потому, что никак не мог представать кого-нибудь рядом с собой, кроме нее. А Джессика почти всегда смотрела на него только как на друга.
Альберт поднялся и подал руку Джессике.
– Надеюсь, твой муж не будет против того, что я тебя похищаю.
– Да хоть бы и так! – мстительно сказала Джессика. – Плевать я на него хотела.
Каролина мяла в руках шелковый носовой платок и изо всех сил пыталась сдержать слезы. Однако ей безудержно хотелось рыдать. Громко воя, в три ручья!
Что там говорила матушка? – вспоминала Каролина. Если хочется плакать, позволь себе проронить пару слезинок. Не больше. Рыдать – неприлично.
Однако сейчас Каролине меньше всего хотелось думать о приличиях. Она стояла в саду возле куста роз и смотрела вслед уезжающему автомобилю Герцога.
Почему у всех личная жизнь складывается, а у нее нет?
Каролина схватилась рукой за ветку роз и с силой сжала. Шипы впились в ладонь плачущей женщины, на сырую землю брызнула кровь. Каролина с мазохистским удовлетворением разжала ладонь и взглянула на нее.
Род говорит, что боль заставляет нас осознать, что мы еще живы. А ей так хочется умереть!
Каролина понимала, что через полчаса будет вспоминать о своей вспышке с сарказмом. Она загонит боль в подсознание и заставит себя о ней не думать.
Не в первый раз уже. Так что все в порядке.
Она услышала сзади шорох, нервно оглянулась и сейчас же принялась тереть глаза носовым платком. На дорожке появился Стив. Он остановился на полпути, увидев Каролину, и явно хотел незаметно удалиться, думая, что она его не заметила. Однако женщина спрятала платок в карман плаща и тихонько всхлипнула. А Стив не мог видеть, когда женщина плачет.
– Каролина, – тихо позвал он ее.
Она вздрогнула. Ей не нужны свидетели ее слабости. Она не обернулась, и Стив понял, что ей хочется остаться одной.
Однако еще один негромкий всхлип окончательно растопил его душу.
– С вами все в порядке? – Он подошел к ней ближе.
– Все нормально, – пробормотала Каролина сквозь слезы, которые почему-то никак не останавливались, а, наоборот, полились теперь непрерывным потоком.
Стив осторожно дотронулся до ее плеча. Он впервые в жизни видел плачущую женщину ее типа. То есть холодные блондинки не имеют привычки рыдать ни с того ни с сего, ведь так?
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Каролина неприязненно посмотрела на него красными глазами, из которых текли слезы.
– Если только дадите еще один платок.
– Да, конечно.
Он тут же полез в карман, вытащил оттуда безупречно чистый носовой платок и протянул ей. Она раскрыла ладонь, и Стив ахнул.
– Так вот почему вы плачете! Вы поранились о розы!
Каролина, успевшая уже позабыть о своей мазохистской выходке, удивленно взглянула на ладонь, а потом выхватил платок из рук Стива.
– Розы тут ни при чем, – буркнула она и высморкалась. – Я куплю вам новый платок.
– Не беспокойтесь о такой ерунде. – Стив спрятал улыбку. – Давайте присядем, Каролина. По-моему, вам нужно немного прийти в себя.
Он решительно взял ее под локоток и довел до ближайшей скамейки. Каролина опустилась на нее и взглянула на Стива так, словно увидела впервые.
Он присел рядом с ней и ладонью вытер слезы на ее щеках.
– Ну а теперь, быть может, вы расскажете мне, кто вас обидел?
Каролина опустила глаза. Она была в этот момент такой беззащитной, что Стив сам чуть не расплакался, растрогавшись.
И как это он принял эту милую, искреннюю женщину за безжалостную стерву? Подумаешь, шикарная блондинка! Она только с виду такая неприступная. В душе Каролина, оказывается, крайне ранима.
Она судорожно вздохнула и попыталась улыбнуться.
– Знаете, в общем-то никто меня не обижал. Я просто так расплакалась. От переизбытка чувств. Я страшная, да? – вдруг спросила она и взглянула на Стива наивным, детским взглядом. Так смотрят испуганные дети, которые только что перестали плакать, потому что-то кто-то очень добрый их утешил.
– Вы самая красивая женщина на свете, – сказал Стив.
И вот странно – он на самом деле так думал!
Род барабанил пустой бутылкой в дверь, время от времени прикладываясь к стальной обшивке ухом. Никто не откликался, хоть плачь.
Николь мрачно наблюдала за ним, сидя на скамеечке, которую Род притащил сюда. Они решили, что так будет легче услышать, если кто-то спустится в подвал или хотя бы появится поблизости.
– Не понимаю, – сказал Род, – зачем делать двери в погреб стальными? Нельзя было обойтись фанерой?
– Не разбей бутылку, – предупредила Николь, – иначе здесь повсюду будут стекла.
– Мне уже все равно.
Он снова застучал в дверь, но вскоре прекратил это бесполезное занятие.
– Ума не приложу, куда он делся, – пробормотал Род и сел рядом с Николь.
– Кто? – насторожилась она.
– Да хотя бы дворецкий! Неужели так сложно спуститься в погреб и посмотреть, все ли в порядке?
– А зачем ему это? – саркастически произнесла Николь. – Возможно, в этот погреб заглядывают раз в несколько месяцев.
– Ну ничего, главное, что от голода и жажды мы не умрем, – оптимистично заявил Род.
– Мы сопьемся.
– Зато подружимся.
Николь даже не стала возражать. Она так устала и замерзла, что не было сил спорить с Родом.
А тот молча смотрел на дверь. Герцог должен был выпустить их два часа назад. Скоро ужин, неужели их не хватятся? Что могло произойти, если Герцог напрочь забыл о них?
Род вздрогнул от внезапной мысли, которая пришла ему в голову: а что, если с Альбертом случилось какое-нибудь несчастье? Сердечный приступ, например. Вдруг Герцог лежит без памяти в госпитале и не может сказать, что в подвале заперты Род и Николь?
А что, если Альберт вообще умер?
Подобная перспектива отнюдь не обрадовала Рода. Хоть сейчас он и ругал Герцога на чем свет стоит, но все же не желал смерти своему потенциальному спасителю.
Не мог он забыть, подумал Род, не такой Альберт человек. Но тогда куда он подевался?
Наверху могло произойти все, что угодно. Всемирный потоп, глобальная катастрофа, ядерная война…
А они сидят здесь с Николь и ничего не знают. Род никогда не страдал клаустрофобией, но теперь почувствовал страх, который грозил принять грандиозные масштабы.
