Они договорились, что завтра Патриция съездит домой на такси за своими вещами, пока Рик будет на работе. Она привезет свои вещи, разложит их по местам, освоится в своем новом жилище и решит, стоит ли ей продолжать поиски работы.
— Медовый месяц еще не закончился, — напомнил Рик, — так что наш праздник продолжается. Будем жить одним днем, — добавил он и вдруг крепко обнял Патрицию.
10— Как поживает наш новобрачный? — весело спросила секретарша, когда Рик вошел в офис на следующее утро.
— Лучше не бывает, Рут. Как вы тут без меня?
— Так себе, — со вздохом ответила она.
— Где Джеффри?
— Он с Валдесом и еще с двумя адвокатами Они хотят, чтобы вы встретились с ними. Это по поводу дела об убийстве.
— Убийство? — Рик изобразил удивление. — В Лондоне? Я не верю в это.
— Ваша почта на столе! — крикнула Рут, когда он уже входил в свой кабинет.
Рик открыл окно, чтобы впустить свежий воздух, и подошел к столу. Он бегло просмотрел конверты, папки, бумаги, мучительно пытаясь вспомнить, в каком состоянии оставил свои дела перед отъездом на озеро.
А это что такое? — удивился Рик, открыв конверт с логотипом «Хайтек Информейшн». Ах да! Он улыбнулся. Обеспокоенный тем, что Патриция не может найти работу, он попросил Рут сделать запрос в «Хайтек Информейшн» под предлогом, что Патриция обратилась в его фирму. В суматохе, связанной с бракосочетанием и с медовым месяцем, Рик совсем забыл о своей просьбе. Конверт вообще-то можно теперь выбросить, не вскрывая, поскольку проблема трудоустройства Патриции утратила актуальность, но Рику захотелось узнать, не обошлась ли эта компания несправедливо с его женой и что думает о Патриции ее бывший босс.
Через минуту Рик сел за свой стол и еще раз внимательно прочел то, что было написано в копии личного дела его жены.
— Этого не может быть... — прошептал он и начал читать дело в третий раз.
Наконец Рик отложил бумагу, встал и начал ходить из угла в угол. Патриция воровка? Неблагонадежная... У него это просто не укладывалось в голове. И она предлагала себя в обмен на то, чтобы в компании закрыли глаза на ее делишки? Нет, поверить в это невозможно.
Они, очевидно, имели в виду не Патрицию Лонгсдейл, теперь Патрицию Мейсен, а кого-то другого.
Она, правда, была жутко расстроена чем то в последние две недели. Ее явно что-то сильно беспокоило. Теперь понятно, почему она не могла найти работу, имея такую запись в своем личном деле. Обвинение просто чудовищное! За какой проступок Патрицию столь сурово наказали? Очевидно, произошла какая-то ошибка, они с кем-то спутали ее.
Рик быстро подошел к столу и снова взял в руки убийственный документ. Нет, никакой ошибки, речь именно о Патриции. О его Патриции.
Он пребывал в полном недоумении. Сейчас мне понятно, почему она не хотела говорить на эту тему, подумал он, глядя в окно. Она, должно быть, догадывалась, что происходит. Иначе как объяснить ее отчаяние, угнетенное состояние, болезненное нежелание говорить о своем уходе из компании? Но почему она не сказала мне об этом? Что скрывала? Если она не совершала преступления, которое ей вменяют в вину, то должна быть какая-то причина, по которой ее жестоко оклеветали. Если она невиновна, конечно...
Опытный адвокат, Рик попробовал представить обстоятельства, которые привели Патрицию к бесславному увольнению. Каждая строчка выдвинутого против нее обвинения пронизана такой злобой, что можно только удивляться, что обошлось без вмешательства полиции или секретной службы. Если только работодатели не были твердо уверены в вине сотрудницы...
Но здесь все изложено предельно ясно и четко, нет даже намека на какие-то сомнения. Кто мог написать это? Допустим, Патриция виновна, хотя в это и трудно поверить. Зачем она пошла на это? Боялась чего-то? Ее шантажировали? И кто толкнул ее на проступок? Может, эти люди — или человек — разозлились, когда ей не удалось сделать то, о чем ее просили?
Рик вспомнил странный телефонный разговор, свидетелем которого стал, когда находился у Патриции в гостях. Патриция, помнится, сильно расстроилась. Что она тогда сказала? «Об этом не может быть и речи». И затем: «Где? » Патриция явно не хотела, чтобы Рик слышал, с кем и о чем она разговаривает. Если бы речь шла о работе, которую она искала, Патриция не находилась бы в удрученном состоянии после того телефонного звонка.
Итак, по какой-то причине она находилась в отчаянном положении и ей не к кому было обратиться за помощью. Она знала о записи в своем личном деле и знала, что не найдет работу. К тому же на ее попечении младшая сестра...
И что она делает в этой ситуации? — продолжал размышлять Рик, тяжело опускаясь в кресло. Она выходит замуж за меня. Это произошло на следующий день после таинственного телефонного звонка. Я был уверен, что она попросит время на обдумывание столь серьезного шага, и приготовился ждать. Но, когда она сразу ответила «да», я решил, что ею движет любовь, поэтому она не раздумывая, с готовностью согласилась стать моей женой. Но, возможно, на брак со мной ее толкнуло отчаяние.
Рик попробовал совместить образ Патриции, которую он знал, с образом женщины, который вырисовывался из обвинительного документа, лежащего перед ним на столе. Патриция была образцом честности, достоинства и гордости. В ответе «Хайтек» на запрос шла речь о сотруднике, который совершил противоправное действие. Ради чего? Ради денег? По политическим мотивам? Или и то, и другое?
А предложение сексуальных услуг... На такое способна только омерзительная личность, или это результат слепой преданности какому-то делу. Но все это никак не вязалось с образом Патриции.
Рик вдруг представил, что она использовала его, вышла за него замуж по каким-то скрытым мотивам. Он не хотел, не мог поверить в это, но сама мысль причиняла ему боль.
Я должен выяснить все у нее самой, решил Рик. Одно дело, когда я не лез к ней с расспросами, зная только, что у нее трудности с устройством на новую работу. Но теперь, получив вопиющий документ, я уже не могу молчать. Патриция наверняка все объяснит мне. Нет смысла возмущаться, пока я не выслушал ее.
Но, несмотря на решение сохранять спокойствие, Рик чувствовал, как в душе накапливается злость. Что бы Патриция ни сказала в свое оправдание, она выходила за него замуж, намеренно умолчав об этой неприятной истории. Она просто решила, что он не достоин ее доверия.
Если она невиновна, что ей скрывать? Она, конечно, рассказала бы ему все! Рик стоял посреди своего кабинета и чувствовал, что ему все труднее и труднее убедить себя в невиновности Патриции, несмотря на то что грехи, которые ей приписывались, абсолютно не вязались с ее образом. Очевидно, она невольно допустила какую-то ошибку и из-за этого попала в историю.
