— Трудный день? — посочувствовала Патриция, догадываясь, сколько у него накопилось дел за время отсутствия.
— Да, очень, — буркнул Рик.
— Хочешь выпить чего-нибудь? — спросила она, чувствуя, как ее приподнятое настроение уступает место, непонятному беспокойству.
— Я сам приготовлю.
Рик ушел на кухню, и Патриция услышала, как он бросает в бокал кусочки льда.
— На ужин у нас нечто особенное! — крикнула Патриция из гостиной.
Ответа не последовало. Вскоре Рик появился с бокалом в руке и, не говоря ни слова, прошел в спальню. Через минуты две, которые показались Патриции вечностью, одетый в домашние брюки и в пуловер, он вернулся в гостиную и со вздохом опустился в кресло, стоявшее напротив того, в котором сидела Патриция. Лицо Рика выражало страдание.
— Ты выглядишь уставшим, — мягко заметила она. — Накопилось много работы, пока нас не было?
Рик хмыкнул.
— Никогда не знаешь, что тебя ждет, стоит отвернуться на секунду.
— Ты имеешь в виду то трудное дело, о котором говорил на прошлой неделе?
— Они все трудные, — не глядя на нее, заметил Рик. — А самое трудное, — добавил он, метнув на нее многозначительный взгляд, — это заставить людей говорить правду. Все стараются что-то скрыть.
В комнате снова повисла тишина. Рик допил виски и пошел на кухню за второй порцией. Патриция, привыкшая к его неизменной жизнерадостности, впервые видела, чтобы у Рика так круто менялось настроение. Она подумала, что еще слишком мало знает его, чтобы разбираться в оттенках его состояния. С другой стороны, он вел себя слишком непонятно и даже угрожающе, чтобы это можно было списать на плохое настроение или на усталость. Что-то было не так.
Рик снова сел в кресло и пристально посмотрел на Патрицию.
— Что-нибудь случилось, Рик? — не выдержала она холодного молчания. — Ты не похож на себя.
— Многие люди не похожи на себя, как выяснилось, — резко сказал он с плохо скрываемой злостью. — На вид одно, а внутри совсем другое.
— Что ты имеешь в виду?
. — Ты думаешь, что знаешь человека, понимаешь ситуацию... а потом вдруг выясняется, что ты был не в курсе реальных фактов, потому что человек выдавал себя за другого, чтобы обмануть тебя. Не очень приятно оставаться в дураках, Пэт.
— Ничего не понимаю... О чем ты говоришь? Почему не скажешь прямо, в чем дело? Зачем ходить кругами?
Рик резко встал и схватил со стула свой кейс.
— Если бы не случайность, я продолжал бы ходить кругами, как ты выразилась, до конца жизни.
— Рик, — взмолилась Патриция, напуганная его сердитым тоном, — скажи ради Бога, в чем дело?
— В этом! — Он бросил конверт ей на колени. — Прочти и объясни, если сможешь.
Патриция осторожно открыла конверт — логотип «Хайтек Информейшн» подсказал ей, что случилось что-то страшное. Но только по мере того, как она читала текст, до нее доходил весь ужасный смысл содержания документа. Патриция похолодела, осознав масштабы подлости Кларка Дайсона. Одно дело — знать, что она не могла найти работу, потому что он сделал что-то, чтобы навредить ей, и совсем другое — держать в руках официальный документ, в котором он чернит ее имя и убивает ее как личность. Патриции казалось, будто вся «Хайтек Информейшн» участвует в злобной интриге Дайсона, чтобы распространить о ней гнусную ложь среди работодателей, к которым она обращалась.
Она ощущала дурноту, но перечитывала снова и снова страшный текст, словно не могла поверить собственным глазам. Краем уха Патриция услышала стук льда о стекло — Рик делал себе очередную порцию виски. Представляю, что он думает обо мне! — мелькнуло у нее в голове.
Ее эмоции, казалось, ушли глубоко в подсознание. Патриция ощущала холодный озноб, она даже не заметила, как по ее щекам покатились слезы. Голос Рика донесся до нее словно издалека:
— Теперь понятно, что я имею в виду? — В его жестком голосе проскальзывали торжествующие нотки. — Никогда не знаешь, что может открыться в человеке, которого, как тебе казалось, ты знаешь достаточно хорошо.
— Где ты это взял? — услышала Патриция свой слабый шепот.
— Какое это имеет значение? — насмешливо осведомился он.
— Нет, я хотела сказать... хотела... — Патриция не могла справиться со словами, которые хаотично слетали с ее губ. — Это неправда. — выговорила она наконец. — Неправда.
Рик долго молчал, наблюдая за ней.
— Что тогда правда? Что является правдой, Пэт, черт возьми?! Ты так долго лгала мне, скрывала от меня важные факты, что сейчас, думаю, самое время сказать хотя бы одну правдивую вещь.
— Я не лгала тебе, — слабо возразила она.
— Приехали! — Он горько рассмеялся. — Когда мы впервые встретились, ты утверждала, что плохо знаешь структуру своей компании. Даже назвала себя мелкой сошкой. Ты явно недооценивала свою компетентность, голубушка.
— Я не обманывала тебя, — сказала Патриция, прекрасно понимая, что письмо опровергало ее слова.
— Но это было только начало. — Небрежным движением плеч Рик отмел ее утверждение. — Ты сочла подходящим сказать мне, что ушла из «Хайтек Информейшн», потому что «так получилось», как ты выразилась. Мне и в голову не пришло, что эта простая фраза таит зловещий смысл. Я решил, что дело было в несовместимости, или в разногласиях по поводу зарплаты, или в чем-то в этом роде. Ты хочешь сказать, что это тоже правда?
Патриция покачала головой.
— Нет, это неправда.
— Прекрасно. — Рик не скрывал иронии. — По крайней мере, мы сделали шаг в правильном направлении. Куда мы отправимся теперь? Так... Я видел твою сестру, поэтому уверен, что она существует. Иначе говоря, ты не придумала ее, как все остальное. И чек, который я отправил сегодня утром по почте за ее учебу, тоже был вполне реальным. Как только университет получит его, я буду спокоен на этот счет. А твои родители? Они действительно умерли? И ты в самом деле из Шеффилда?
— Не будь таким жестоким, Рик, пожалуйста! — По щекам Патриции текли слезы, в глазах плескался панический ужас. — Я никогда не лгала тебе. Просто я не могла... говорить о том, что произошло.
— Тебе придется, Пэт, — угрожающе произнес Рик. — И немедленно.
Патриция словно онемела, она не могла сообразить, с чего ей начать. На нее давила зловещая тень Кларка Дайсона, коварству которого позавидовал бы дьявол. Добившись ее увольнения и лишив ее возможности найти другую работу, он смог встать между ней и мужем, которого она любила. Патриция подумала, что объяснять Рику что-либо так же бесполезно, как доказывать работодателям, что ее личное дело наполовину сфабриковано. Письмо-то было официальным. За ним стояла целая компания. Как она могла голословно отрицать то, что написано черным по белому?
