— А тебе как кажется, Эвита? — спросил Лайам у щенка. — Как ты думаешь, если в ресторане или в гостях кто-нибудь спросит у Марисалы, сколько стоило ей это платье, сможет она увильнуть от ответа? Думаешь, да? А по-моему, нет. Она встанет во весь рост и объявит на весь ресторан: «Четырнадцать долларов девяносто пять центов!»
Марисала смерила его убийственным взглядом.
— По-твоему, я вообще не способна, как ты говоришь, «вести себя прилично»?
— Поверю, только когда увижу. Хотелось посмотреть на тебя на благотворительном балу — но ладно, если ты сама считаешь, что не справишься…
— Мне же не нужно будет идти на бал с Сантьяго! Может быть, сначала отработаем ужин?
Лайам улыбнулся.
— Верно, бал исключен. Ты же не сможешь найти себе вечернее платье за двадцать баксов!
— А тебя не смущает, что твой галстук стоит вчетверо дороже моего платья?
— И об этом она тоже объявит на весь ресторан, — пожаловался Лайам Эвите.
— В четыре раза! — возмущенно повторила Марисала. — Черт-те что! Какой-то римский патриций времен упадка!
— Верно, верно. Патриций. Так меня еще в школе дразнили. — Лайам в последний раз погладил Эвиту и поднялся. — А теперь пошли.
— Поздравь от меня Гектора, когда он вернется, — попросила Марисала Инес.
— Обязательно, — улыбнулась та.
— И скажите, чтобы сегодня он ничего не готовил, — добавил Лайам. — Я закажу на дом обед из ресторана. Такое событие стоит отпраздновать!
— Вы так добры… — пролепетала Инес, и на глаза ее вновь навернулись слезы.
Даже у Марисалы подозрительно защипало глаза.
— Лайам, какой ты милый! — тихо сказала она.
— Я же патриций времен упадка!
— Ага. И при этом очень милый. Чего еще желать от мужчины, который пригласил меня на свидание?
— Наш ужин — не свидание, — возразил Лайам. — Просто еще один урок хороших манер.
Марисала улыбнулась ангельской улыбкой.
— Отлично. Может быть, на этот раз ты хоть чему-нибудь научишься?
Не дожидаясь его ответа, она выскользнула за дверь.
— Ты не знаешь, что значит «правило большого пальца»? — Марисала сидела за столиком напротив Лайама, и свеча озаряла ее лицо причудливой игрой света и теней.
— Конечно, знаю, — ответил Лайам. — Так говорят, когда речь идет о чем-то обычном, всем хорошо известном.
Он наконец решился поднять на нее глаза. Действительно, они ужинали вместе, и не смотреть на свою даму было просто невежливо. Тем более — во время спокойной, приличной и цивилизованной беседы.
И слава Богу, что беседа текла так спокойно. Лайаму не приходилось смотреть на Марисалу больше одного раза в пять минут.
— А ты знаешь, откуда возникло это выражение? — продолжала расспросы Марисала.
Зелено-голубое платье с пышной юбкой совершенно ее преобразило. Но особенно поразило Лайама то, с какой грацией и изяществом носила Марисала этот совершенно непривычный для себя наряд.
Посетители за соседними столиками, официанты, даже метрдотель маленького итальянского ресторанчика — все они поглядывали на нее.
Даже татуировка на обнаженном плече не портила Марисалу — лишь придавала ей экзотичности.
Она по-прежнему смотрела на него, ожидая ответа — ах, черт, ведь Лайам, засмотревшись на нее, забыл вопрос!
Ах да. «Правило большого пальца».
— Возможно, это как-то связано с мерами длины, — ответил он. — Может быть, имеется в виду стандартная длина мужского большого пальца — столько-то дюймов.
Сперва Лайам хотел повести Марисалу в какой-нибудь дорогой и модный ресторан — разумеется, в такой, где в меню не проставлены цены. Но, подумав, решил, что тогда ужин превратится в очередной бесконечный спор.
— Некоторые полагают, — начала Марисала, — что это выражение пришло от дровосеков, которые измеряли длину бревна при помощи своего большого пальца. Другие же лингвисты считают, что оно связано не с длиной пальца, а с шириной. Будто бы в старину существовало церковное правило, по которому мужчина не имел права бить жену палкой толще своего большого пальца.
Лайам едва не подавился вином.
— Ты шутишь!
Марисала покачала головой.
— Знаешь, в Сан-Салюстиано подобные законы сохраняются до сих пор.
— Боже мой! Я не знал.
— По местным законам женщина является собственностью мужа. Если она работает и получает зарплату, чек выписывается на его имя. Женщины имеют право голоса, но реально почти им не пользуются. Существует закон, по которому муж в случае болезни жены может проголосовать за нее. — Марисала невесело рассмеялась. — Ты себе не представляешь, сколько женщин заболевает в день выборов!
Она отпила глоток вина и продолжала:
— Во всей стране господствует убеждение, что «хорошая женщина» не должна работать. Однако женщины все же принуждены зарабатывать себе на жизнь черной, низкооплачиваемой работой — а вечером, вернувшись домой, готовить ужин, стирать и убирать для всей семьи. — Не удивительно, что ты не хочешь замуж!
Марисала улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.
— Я бы вышла замуж только по любви.
— А ты… — Лайам заколебался, но закончил фразу: — Ты очень любила Энрике?
Марисала отхлебнула из бокала и пожала плечами.
— Не знаю. В то время мне казалось, что да. Сейчас — скорее нет. Хотя… в постели он был что надо.
Лайам отвернулся, не желая показывать Марисале, как задели его эти мимоходом брошенные слова. Что он мог ответить? «В постели он был что надо…» Лайам знал, что для него близость с Марисалой стала бы блаженством, дорогой в рай. Никогда, никогда он не смог бы говорить об этом так небрежно!
Слава Богу, Марисала перескочила на другую тему:
— Да, забыла тебе сказать. Сегодня я получила результаты тестов по выбору профессии — помнишь, ты водил меня к этому своему другу?
— Получила? — удивленно переспросил Лайам. — Подожди-ка… Разве ты их отправила?
— Конечно, — улыбнулась Марисала. — Ты уже спрашивал. Так вот, угадай, какая профессия наилучшим образом соответствует моим личностным характеристикам и интеллектуальному уровню?
— Боюсь даже предположить, — невольно улыбнувшись, ответил Лайам.
— Трусишка! Хорошо, даю подсказку. Сидеть дома мне не придется. Ну давай, угадывай! Первая попытка!
— Водитель-дальнобойщик?
Марисала звонко рассмеялась, и трое официантов с разных концов зала тут же подбежали спросить, не хочет ли она еще вина. Марисала позволила наполнить свой бокал, поблагодарила и снова повернулась к Лайаму.
— Горячо, — ответила она, глядя ему в лицо смеющимися глазами, — но не совсем то. Твои тесты показали, что из меня получится замечательный прораб на стройке. Или политический деятель. И то, и другое идеально мне подходит. — Она облокотилась о стол и подперла рукой подбородок. — Представляешь?
