Горничная вернулась.
— Да, она здесь. У подруги, как сказала мне напарница. Она больна и не выходит. Это в сорок восьмом номере. — Даяна протянула ей десять долларов. Щеки горничной заалели:
— Мадам…
— Ты не представляешь, как меня обрадовала.
Она знала, что радость горничной не меньше, чем ее. Доллары — они везде доллары.
Итак, она найдет мистера Мака и отправится в сорок восьмой номер.
Бонни продолжала сидеть в Шенноне. Шторм, по прогнозам синоптиков, мог стихнуть только к вечеру. Так что плакал ее билет и в полном смысле слова плакал ее попутчик — учитель. Оказывается, он поспорил с женой на триста долларов, что доберется в Каир первым. А старушка на эти доллары собиралась совершить нечто ужасное, как ему казалось. Ей не хватало именно этой суммы на пластическую операцию. Она хотела помолодеть.
— Как же так, — сокрушался он. — Я понимаю, ей противно смотреть на себя в зеркало. Но Бог мой, а как ей будет противно смотреть на меня?
Бонни смеялась и успокаивала:
— Я так не думаю. Она хочет сделать вам приятное. Чтобы вы не сводили с нее восхищенных глаз. Знаете, как это важно для женщины?
Он благодарно взял ее за руку.
— Вы так хорошо успокаиваете меня. Вы медсестра?
— Нет, — покачала Бонни головой, — я целитель другого рода. И я вам говорю — проиграйте вашей жене.
Бонни сама не знала, что на нее нашло. Сама не верила ни в каких целителей, но когда старичок задремал, успокоенный ею, она не раскаивалась в своей шутке.
Ну и ладно. Она опоздает к Даяне. Пусть все идет так, как идет. Она отдается на волю судьбы, на волю волн, которые, если захотят, то успокоятся, и они полетят дальше.
Бонни подошла к киоскам и с удивлением увидела в витрине коробку самых любимых своих конфет — «Колониальные» — написано красивой вязью. Она знала магазин в Чикаго, который продает их, — «Фанни Мэй». Она ощутила во рту, как тает шоколадная облатка и язык ощущает под ней шершавые орехи или скользкий ананас… Может, купить Даяне? Нет, не надо ее испытывать. Она на диете. Бонни выпила пепси, купила газеты и вернулась в кресло. Стала листать толстые шуршащие страницы и наткнулась на заметку — «Фирма «Поликом» и ее хозяин господин Копейнаур начинают производство черного синтетического сапфира». Интересно…
— Алло! Линда!
— Все в порядке. Мы объявили условия. Товар на складе. Не испортится — за этим следим. Полагаю, сделка завершится раньше срока.
Линда Шрамп положила трубку. Звонила патронесса. Да, если дело пойдет и дальше так гладко, она совершенно спокойно может готовить подвенечное платье. Линда представила себя на торжественной церемонии, которой она уже заждалась, и расцвела. Ее угрюмое лицо стало мягким — хорошо знающие, но не близкие ей люди, не узнали бы ее сейчас. Странная все-таки бывает жизнь. Она, Линда Шрамп, выросла на правах дальней родственницы в одной семье. Она осталась без родителей, ее кормили, учили и ничего не обещали в будущем. Она должна была сама заботиться о себе. Линда считает, что сполна расплатилась за все, что ей было дано, и сейчас зарабатывает на себя. Эта сделка позволит ей выправить документ, подтверждающий, что она принадлежит к древнему германскому роду. Без этой бумажки родители жениха не соглашаются на брак. То есть они соглашаются, но с условием, что сын не получит той доли имущества, которую получил бы, женившись на девушке из хорошей семьи. Жених и Линда ничего не могли поделать, и ни тот ни другой не хотели упустить свою часть имущества.
Линда в свое время служила в армии. Она умела водить самолет, вертолет, стреляла без промаха, и ее приглашали в разведку. Она бы пошла, если бы не Вилли. Он не хотел жениться на офицере.
— Я не гомик, дорогая. Мне нужна женщина, а не солдат.
Вилли был фермером. Он выращивал кур, и ей предстояло стать куриной царицей — они собирались открыть заводик и коптить кур.
Эва сказала ей, что Вилли звонил, и она ему сообщила, что Линда делает покупки для свадьбы.
Да, почти так. Она и впрямь готовилась к свадьбе. Ну что ж, ей есть чего ждать. Эва пообещала, что все камни, которые отдаст художник, будут ее. Эва объяснила, что они синтетические. Но ей-то какая разница. Она-то хорошо знает, что маленький ювелирный магазин, который Эва держит втайне от мужа, она оформила на имя китайца Гунь Вэя в китайском квартале Сан-Франциско и торгует камнями как натуральными. Себе Эва хотела только черный сапфир.
Похищение было пустяковым. Правда, непонятно на кой черт это нужно было Эве. Тоже сокровище, королева красоты, эта Ази. Ладно, надо навестить женщину, а то как бы она не завяла.
Завтра в три пятнадцать дня они повезут ее в бухту. Именно туда должен приехать муж за своей женой. Все шло гладко, только на подъезде к бухте Фриц ткнул соседний глиссер в бок. Впрочем, турок ни черта не понял, кто они такие. И Ази вела себя смирно, не кидалась ни к кому с просьбой о помощи.
В этом похищении Линде помогал ее бывший коллега по службе Фриц.
Линда села в военный джип и через весь городок поехала к гостинице. В холле она столкнулась с какой-то восточной девицей, которой никогда прежде не видела здесь.
Раскосые глаза, фарфоровое личико — откуда она тут взялась? Но с другой стороны, мало ли. Может, чья жена или любовница. Офицеры приглашают сюда женщин.
В воздухе пахло свежестью, вода совсем близко, ветер теплый. Линде нравился этот остров, отсюда ей казалось невероятным, что где-то гудят машины, открыты магазины, полные товаров, где-то ферма Вилли, на которой через какое-то время она будет хозяйкой. У них, конечно, будут дети, они тоже станут заниматься фермерством. Прибыльное дело. А Линда любит деньги. Наверное, потому что их было не так много в ее тридцатилетней жизни. Она многое повидала и многое оценила, а теперь ясно представляла себе свои желания. А разве не главное — знать, чего ты хочешь? Иначе не хватит жизни, если заблудишься в самом начале. Глядя на Эву, она поражалась: так вести дела, как она, чтобы ее умный муж ничего не узнал, вертеть им, как хочет, и теперь проделать вот это…
Карл, конечно, ничего не узнает. Никогда. Иначе Эва не была бы Эвой Пфайфер.
Эва положила трубку и увидела, что за спиной стоит Карл.
— Эва, я получил заявку от Халамбуса. Подготовь, пожалуйста, к отправке партию золотистых топазов. Срочно.
— Но, Карл, у нас нет топазов для него. Я тебе сказала, что ты должен прекратить с ним все дела. Мы должны стать монополистами и станем ими. Не сегодня, так завтра.
— Но это невозможно. У нас с ним контракт, расторжение которого нам обойдется очень дорого.
