И тут же хватаю идею за хвост. В голове медленно и верно сходятся пазлы небольшого переполоха. Вот только один я не справлюсь.
А подключать Аню Аркелиди, своего новоявленного партнера, я не хочу. Проболтается Богдану. Тогда точно костей не соберу.
— Андрей, — звоню я Сорокину. — Есть дело.
— И тебе привет, Тимофей Сергеевич, — радостно откликается мой бывший зам.
— Мне нужна вся информация об Ушаковых. Ты собирал. Но теперь нужно залезть в трусы. Кто с кем спал. Кто от кого уходил и прочую грязь. Плюс длительные командировки родителей. Меня интересует все. Но особенно нужно обратить внимание на события двадцатитрехлетней давности.
— Думаешь, кто-то из родаков прижил Леру на стороне? — в упор бьет Андрюха.
— Да есть сомнения, — усмехаюсь я криво. — Иначе не могу объяснить такое свинское отношение к собственной дочери.
— Да ладно, — лениво роняет Сорокин. — Иногда люди и к своим относятся хуже, чем к чужим. У меня вон тетка терпеть не может собственного сына. Некоторым проще найти виновных на стороне, чем признать собственные ошибки…
— Да ты философ, Андрюша.
— Может быть, — бурчит Сорокин и неожиданно переходит на деловой тон. — А ты в курсе, Сергеич, что дело Анквиста отправлено на дорасследование. Кассационный суд постановил…
— Да, Анна говорила. А сам он где? Наш герой…
— На даче у сестры сидит. Носа никуда не высовывает. Девочек к нему привозят, конечно…
— Вы там с ума посходили? Какие девочки? — взрываюсь я негодующе. — Срочно увозить оттуда! Блэт, я даже подумать не мог…
— Так Аня велела, она по своим конам решает…
— Знаю я ее коны, — огрызаюсь я нетерпеливо. — Все, что связано с криминалом, никогда добром не заканчивается. А мы работаем по закону, Андрюх.
— Тогда что?
Молчу, пытаясь обмозговать ситуацию. Босыми ногами шлепаю к окну. Печально гляжу на мутный свет фонарей, расставленных по участку. Прислушиваюсь к пению Леры, доносящемуся из детской. Нежный мелодичный голос вводит меня в транс.
— Привози ко мне Федора. Я его на постой определю, — роняю я поспешно, лишь бы отделаться.
Как ни крути, а Анквист — мой основной клиент. Литвин отпал, как только меня в мэры выбрали. А Маргарита Анквист коней на переправе решила не менять.
— И бабу ему какую-нибудь организовать надо. Чтобы сам нигде не светился. Подберите там с Таней толковую сотрудницу.
— Это прям сутенерство какое-то!
— Нет, это работа, бро. Спать я никого вместе не заставляю. Понятно? Но у соседей обязательно возникнут вопросы. Кто живет, почему…И лучше наша девочка поведает заранее продуманную легенду, чем лохматый Федя распугает местных кумушек.
— Ну ты голова, Тимофей Сергеевич, — восхищенно охает Сорокин.
— Работайте, — роняю я коротко.
И заметив в дверях жену, спешу к ней.
— Может, в баньку пойдем, Лерочка? — бормочу я хрипло. Прокладываю по шее дорожку из поцелуев. — Растоплю сейчас.
— Не хочу я ни в какую баню.
— Все представляешь меня там с Аней Аркелиди? — умышленно давлю я на больную мозоль. И встречаю полный ярости взгляд.
— Придушу тебя и Аньку, — рычит моя добрая и нежная девочка.
Смеясь, подхватываю ее на руки.
— Моя воинственная жена! — Утыкаюсь носом в ключицу.
Тащу в постель, не скрывая улыбки.
Лера меня ревнует. Маленький отважный комар решил всех победить.
Бережно опустив на кровать, сам плюхаюсь рядом. Всем телом вжимаю в матрас любимую женщину.
— Я весь твой, — уверяю я торжественно и радостно.
— Смотри, Морозов. — Маленький пальчик утыкается мне в грудь. А строгий взгляд опаляет яростно.
— Сейчас посмотрю, — целую я Лерину ладошку. И скатившись на бок, одним рывком стягиваю с жены майку. Затем лосины и трусики. — Вот сейчас и посмотрю, — касаюсь пальцами обнаженного живота и улыбаюсь довольно.
— Ты мой? — снова уточняет голая жена.
— Абсолютно!
Затылок покалывает от нехорошего предчувствия. Но я гоню его прочь. Лера и дочки рядом. На фирме дела идут. И в мэрии вроде все в порядке.
Что может еще случиться?
Глава 26
Лера
Обессиленные от любовной горячки, мы засыпаем в обнимку. Переплетаем ноги и руки, максимально вжимаясь друг в друга. Мускулистое тело Тимофея окутывает меня целиком, не оставляя даже малейшего просвета. Даже не различаю уже, где заканчиваюсь я и начинается муж. Пальцами ног веду по его голени. До ступни точно не дотянусь. Мои пятки болтаются гораздо выше Морозовских щиколоток.
Только и остается нежно касаться длинных расслабленных ног Тимофея. Утыкаться носом в его грудь, слегка колышущуюся в такт размеренному дыханию.
Спит мой Морозов. Действительно мой!
И дочки спят.
Сейчас бы осторожно выбраться из кокона крепких рук и засесть за контракт. Когда еще время будет? Но даже двигаться не хочется. Растворяясь в неге, гоню прочь мысли о работе.
Потом. Все потом. Выберу момент. Надя с девочками посидит.
Муж крепко прижимает меня к себе и что-то бормочет во сне. Точно никуда не выпустит! Легко провожу ладонью по загорелому предплечью Тимофея. И сама млею от простой безыскусной ласки. Пальцы бегут по в меру накачанным мышцам и, добежав до жилистой шеи, внезапно натыкаются на теплые звенья металла. Серебряная цепочка, на груди крест. И когда мы занимаемся любовью, маленький маятник ходит из стороны в сторону, повторяя движения Тимофея.
Чуть слышно касаюсь небритой щеки, любуюсь длинными, как у девчонки, ресницами. И неожиданно оказываюсь перевернутой на спину.
— Попалась? — грубовато шепчет Морозов. — Теперь не отвертишься.
Хриплый рык мужа действует завораживающе.
— И не собираюсь, — подначивая, всматриваюсь я в сонные голубые глаза.
— Тогда держись, — предупреждает шутливо Тимофей, одним движением вторгаясь внутрь.
Охнув от неожиданности, оплетаю накачанный торс ногами и уплываю в нирвану. Крышу реально сносит. И я плыву…Плыву.
— Фу-ух, — выдыхает Морозов, через несколько минут падая рядом. — Вы мертвого из могилы поднимите, Валерия Васильевна, — усмехается он, утыкаясь губами в мой висок. И предлагает страдальческим тоном: — Давай поспим, а?
— А сколько сейчас время? Девчонок кормить не пора?
Муж одним движением откатывается к краю кровати. Тянется к телефону.
Хлопает рукой по пустой поверхности тумбочки.
— Кажется, внизу забыл сотовый… Ну капец.
Качусь к своему краю. И схватив трубку, торжественно провозглашаю:
— Двадцать три двадцать, еще с полчаса можем поспать.
— Еще двенадцати нет! — шутливо морщится Тимофей и, притянув меня к себе, соглашается: — Полежим еще немножко. Потом, пока ты девчонок покормишь, я чай заварю и бутеры сделаю.
Можно, конечно, поспорить. Сослаться на ЗОЖ и позднее время. Но кто же откажет Тимофею Морозову? Точно не я!
Устроившись на широкой груди мужа, лениво очерчиваю узоры на его предплечье.
— А это какая буква? Угадай! — мурлычу я расслабленно.
— Ммм… «А» или «Л»… Давай еще раз, — втягивается в игру полусонный Тимофей.
Хихикаю, снова выводя узоры. И неожиданно чувствую, как напрягается муж. Приподнявшись на локте, прислушивается.
— Что там? — спрашиваю я напряженно.
— Столетов, гребаный кабан. Носится по кухне, аж стены дрожат.
— Что ему нужно?
— Еще раз в морду получить не терпится, — недовольно вздыхает муж. И снова прислушивается. Теперь уже к наступившей тишине. — Угомонился он там?
— У него своего дома нет? Почему он с нами живет?
— Есть, конечно. Но там тетя Люда его пилит. А тут спокойнее. Ну и охраняет он нас.
— От кого? — спрашиваю я тревожно. Но на лестнице слышатся тяжелые шаги Столетова, и мой вопрос остается без ответа.
— Сюда прется, что ли? — не на шутку напрягается муж. На всякий случай прикрывает меня покрывалом.
— Тима, ты здесь? — колотит в дверь Богдан.
— Да, сейчас выйду, — раздраженно откликается муж и добавляет сердито: — Какого хрена ты ломишься? Горим, что ли?
