— Ох, ну и напугал ты меня! — Конни хотела сделать нечто необыкновенное, чтобы растопить его холодность, но она сдержалась. — Тебе что-то нужно?
Не сводя с Констанс глаз, Адам подошел к ее столу. А может, правда сказать, что ему действительно нужно. Адам почувствовал, как кровь запульсировала в его жилах, но он сумел взять себя в руки и заговорил деланно равнодушным тоном:
— Мне нужна помощь в одном деле. Дело похоже на то, что мы вели прошлым летом. Девушку изнасиловал сосед, и она находится в тяжелом состоянии. Ее отец настаивает на том, чтобы дело вел я, но, по-моему, несчастной будет легче разговаривать с женщиной.
Конни кивнула. Адам был известен своим суровым отношением к жестоким преступлениям, особенно к изнасилованиям, и иногда Конни выступала в роли посредника между адвокатом и жертвой.
— Когда ты хочешь поговорить с семьей? — спросила она, зная, что Кэйген непременно захочет потолковать с родными девушки.
— У жертвы только родители, и они ждут меня сегодня вечером. Я поздно говорю об этом, но, может… У тебя есть какие-то планы на сегодня?
— Нет, — ответила Конни. — Встретимся у их дома?
— Почему бы нам сначала не съездить к тебе? Тогда мы могли бы отправиться к ним вместе, — предложил Адам. — Сначала где-нибудь перекусим, а уж потом отправимся на окраину города.
Конни едва сдерживалась, чтобы не дотронуться до него. Впрочем, пока надо довольствоваться тем, что Адам вообще заговорил с ней. Не следует торопиться. Хорошо, что он первым сделал шаг к примирению.
Они отправились в уютный итальянский ресторанчик, где спокойно пообедали, при этом каждый старательно избегал разговоров на личные темы. Беседа крутилась в основном о деле, которым им предстояло заняться.
Реллеры сразу же произвели на Конни хорошее впечатление. Они казались дружной и любящей семьей, которая делает все необходимое для защиты своей дочери. Рыжеволосая Сандра, высокая, худенькая привлекательная девушка была очень бледна, а темные круги под припухшими, покрасневшими глазами говорили о том, что она много плачет. Несмотря на усилия врачей, пострадавшая еще не пришла в себя после того, что с ней случилось, и не хотела разговаривать, но Конни понимала ее и сочувствовала ей.
— Для того чтобы построить защиту как можно лучше, мы должны подготовиться к процессу. Обвинение будет из кожи вон лезть, чтобы представить Сандру в самом нелестном виде и доказать суду, будто она сама спровоцировала их клиента, — начал Адам.
Конни, сидевшая рядом с Сандрой на двухместном диванчике для влюбленных, почувствовала, как та вся напряглась.
— Все, что от тебя требуется, — это подробно рассказать Адаму, что произошло, — обратилась она к девушке. — Я постараюсь помочь тебе правильно выразить свои чувства. Присяжным необходимо понять, какую боль и унижение ты перенесла. Попытайся в точности передать свою беспомощность, объяснить, до какой степени ты напугана.
Если бы Конни не была так занята своей клиенткой, то она увидела бы внезапную бледность на лице Адама, который слушал ее с таким видом, словно речь шла о них самих, а не о преступнике и его жертве.
Неожиданно Сандра начала быстро и подробно рассказывать о страшном происшествии, поразив всех описанием того, какой грязной и оскорбленной чувствует себя. Она описала боль и бессильную ярость.
Конни знала, что подобный катарсис обладает исцеляющим эффектом, после которого девушка еще некоторое время будет чувствовать себя слабой и измученной. Она обняла ее за плечи.
Низкий, приятный голос Кэйгена подействовал на всех успокаивающе:
— Я знаю, что вам будет очень трудно, но наши симпатии на стороне Сандры. Мы должны добиться того, чтобы ваш сосед Берт Крейвен больше никому не причинил вреда…
Было уже совсем поздно, когда они вышли от Реллеров. Оба были погружены в раздумья и не заметили, как быстро доехали, и лишь оказавшись у своего дома, Конни поняла, что не готова так быстро расстаться с Адамом. После целой недели ледяного молчания ей так хотелось вернуть хотя бы часть их былого теплого расположения друг к другу.
— Выпьешь кофе перед тем, как ехать домой? — наконец робко предложила она.
Адам внимательно посмотрел в ее полные страха глаза. Его охватило знакомое волнение.
— Думаю, сегодня мне лучше не заходить к тебе. Наши чувства и так уже на пределе, и я боюсь сделать что-нибудь не так и еще больше навредить нам.
Конни была в недоумении. Как Адам мог навредить им?
— Ты хочешь сказать, что мы сможем работать вместе лишь в том случае, если будем избегать личных отношений?
— Нет, обычно этого желала ты, а не я, — вдруг охрипшим голосом ответил Адам.
— И каких же отношений ты хочешь? — едва слышно спросила она.
— Я хочу, чтобы наши служебные отношения были всегда такими же добрыми и полезными для дела, как обычно, а наши личные отношения — теплыми и нежными. Я уверен, что они могут быть такими. Ты полагаешь, что добиться и того и другого невозможно?
Медленно покачав головой, Конни подняла на него глаза.
— Прости, пожалуйста, за то, как я встретила тебя после Филадельфии, — быстро прошептала она. — Я всю неделю хотела тебе это сказать, но недоставало мужества. Я знаю, что мое поведение было ужасным, просто дело в том, что… что меня пугает собственная привязанность к тебе. Я так по тебе соскучилась, а тут эта Роуз… В ней я увидела для себя угрозу и была в шоке.
Мольба в ее глазах растопила остатки гнева и обиды Адама. Он хотел привлечь Конни к себе и впиться в ее губы страстным поцелуем, но прежде надо было окончательно все выяснить, надо убедиться в том, что его поведение не напугало ее.
— Когда ты объясняла Сандре, что она должна рассказать нам все, ты вспомнила, как я вел себя с тобой в прошлую пятницу?
— Нет! — вскричала Конни, поднимая руку в знак несогласия. — Я же знала, что ты не сделаешь мне ничего плохого! Ты заставлял меня ревновать, злиться, даже чувствовать отвращение к самой себе, но ты ни разу не напугал меня.
— Ты уверена? — спросил он, дотрагиваясь до ее шелковистых волос.
— Возможно… твое наказание не должно было быть таким жестоким, — нерешительно вымолвила она, думая о реакции собственного тела на его прикосновения.
— А может, мне надо было довести дело до конца, — ворчливо добавил Адам. — Может, мы оба были бы счастливы, занимайся любовью весь уик-энд!
При мысли об этом сердце Конни неистово забилось.
— Так почему же ты остановился?
Адам глубоко вздохнул.
— Я не хотел, чтобы наша первая близость была омрачена гневом и недоверием, не хотел, чтобы нас разделяли какие-то неприятные чувства и недомолвки.
