— Простите, я, кажется, разбудил вас, — проговорил он, указывая на смятое одеяло и подушку на стареньком диване.
— Что вы, в последнее время я вообще мало сплю, — отвечал Арно. — Сварить вам кофе? Может, чаю? У меня здесь есть вино. Сладкое, из деревни в Германии, где я родился.
— Нет, нет, благодарю вас. Я зашел ненадолго, — Гибсон смущенно помялся. — Мими сказала, что вы… вы хотели поговорить со мной. Я пришел поговорить, но, боюсь, времени выпить у меня нет.
Прими он приглашение, пришлось бы остаться надолго. А Гибсон все еще не был уверен, выдержит ли. И вдруг он увидел ее — в углу комнаты. Помимо его воли эта вещь привлекла его внимание.
Колыбель была старая, вся перевязанная какими-то тесемками. На матрасике спал ребенок, одетый в голубую махровую кофточку. Он лежал на животике, раскинув ножки, так что его попка в подгузнике казалась выше головы. Лобик был нахмурен, и Гибсону показалось, что это выражение печали. Он уже было отвернулся, когда крохотный ротик открылся и принялся с жадностью сосать палец.
Малыш улыбнулся.
— Он быстро растет. — Арно стоял у него за спиной. — И у него хороший аппетит. Приходится вставать по два раза за ночь, чтобы дать бутылочку. Доктор считает, он вырастет большим.
— Он похож на вас.
— Нет, он похож на…
Гибсон отвел глаза. Арно замолчал.
— Когда вы уезжаете? — спросил Гибсон.
— Через несколько дней. Мы едем в Бонн, там живет моя сестра. У нее тоже есть дети, и ее муж пригласил меня пожить с ними и поработать у него на ферме. Джастин будет расти вместе со своими двоюродными братьями и сестрами.
Гибсон кивнул.
— Хотите взять его на руки, мистер Сент-Джеймс? — предложил Арно. Гибсон помотал головой и отшатнулся от кроватки. Комната показалась вдруг маленькой и темной, а воздух в ней — удушливым и горячим.
Ему захотелось выйти. Кажется, Арно что-то сказал, но Гибсон думал только о том, как бы поскорее выбраться отсюда, и не ответил.
Уже у выхода он вспомнил о Мими. Ее образ промелькнул перед ним, словно он опять ощутил ее тело в своих объятиях, почувствовал ее нежный запах, услышал жизнерадостные песенки, которые она напевала, когда делала что-нибудь по дому.
Это из-за нее он здесь, хотя и поклялся никогда больше ее не видеть. А Гибсон был не из тех, кто нарушает клятвы. Он обернулся и пристально вгляделся в стоявшего перед ним человека.
Что бы сделала Мими? Она бы утешила его, взяла на руки малыша, сказала, какой он красивый, позволила бы Арно излить душу, и тому стало бы легче от одного лишь ее присутствия.
Но Гибсон — не Мими. Он не умеет утешать. Он не умеет нянчить детей, не может отличить красивого младенца от уродливого. Ему не изливают душу. И, насколько он мог припомнить, никому еще не стало легче только оттого, что он рядом.
Однако он чувствовал происшедшую в нем важную перемену. В чем-то они с Мими были похожи.
Она не нашла бы в себе сил уйти. И он тоже не мог.
Она бы выслушала Арно. И он его выслушает.
— Мне кажется, я должен кое-что рассказать вам о вашей жене, — запинаясь, выговорил он. — Она была… она героическая женщина. И я бы хотел побольше узнать о ней и о вашем сыне.
Арно тяжело опустился на кушетку.
— Да, мне необходимо выговориться. — Он закрыл глаза.
Гибсон посмотрел на него, затем перевел взгляд на спящего мальчика. Раздался тихий, гортанный звук, и лишь минуту спустя он сообразил, что Арно плачет.
— Я сварю вам кофе. — Гибсон направился в темную незнакомую кухню. — Нам о многом нужно поговорить, так что ночь будет долгой.
* * *
Шеф откинулся на спинку кресла, словно на заказ сделанного специально для него. Изящно послюнявив палец, перелистал лежавшую перед ним кипу бумаг, среди которых был и письменный экзамен Мими.
— Не пытайся читать вверх ногами, — посоветовал он. — Испортишь глаза.
Виновато пробормотав извинения, Мими уселась на место. На ней были удобные черные леггинсы и футболка с лозунгом: «Без упорства не достичь славы». На всякий случай она захватила с собой куртку от тренировочного костюма, повязав ее вокруг талии.
Если с письменной частью все в порядке, ей разрешат пройти полосу препятствий.
— Ну и как?
— Что ж, ты справилась блестяще. Всего два неправильных ответа из ста. Надо подучить радиоактивные взрывчатые вещества, хотя мы не так уж часто имеем с ними дело.
— Значит, я сдала?
— Да, хотя и уступила второму претенденту, — невзначай обронил шеф. — Придется постараться на практическом испытании. Начнем немедленно.
— Я не знала, что будет кто-то еще.
— Это сын Бена Джонсона, Билл, — ответил шеф, скрепляя бумаги зажимом. — Он приходил ко мне вчера и подал заявление. Сказал, будто это ты предложила ему попробовать. Очень способный механик. Наверное, потому что работает в магазине отца.
— Это же здорово! — воскликнула Мими. — Должно быть, он поговорил с Соней. Как хорошо, если он будет работать у вас.
— Он и правда говорил что-то о женитьбе и что работа в пожарной части пришлась бы очень кстати. Лично мне кажется, он еще слишком юн, и не знаю, как это воспримет старый Бен, но тем не менее Биллу пора становиться мужчиной.
— Послушайте, шеф, я хочу кое-что вам предложить. Что, если мы просто решим, что я старалась пройти испытание, но Билл оказался лучше?
— Не надо, — строго предупредил шеф. — Что?
— Ты меня слышала. Даже не думай об этом, — он погрозил ей пальцем. — Я тебя знаю: ты уже замышляешь, как бы помочь Биллу и его девушке. Но поверь, ты не окажешь парню услугу, если умышленно проиграешь. Так же как ни тебе, ни нашей части лучше от этого не будет. Так что ступай и покажи, на что ты способна.
— Но, шеф, я тут поразмыслила обо всем этом…
Он резко встал из-за стола, так что кресло откатилось к стене, как бильярдный шар.
— Послушай, Мими. Тебе необходимо пройти практическое испытание, а после мы поговорим, ладно?
Мими вскочила.
— Но я…
Он распахнул дверь кабинета. Однако команда, которую он уже приготовился прокричать своим людям, словно застряла в горле. Шеф беспомощно разинул рот. Мими высунулась из-за его плеча и заглянула в депо.
— О, Господи! — прошептала она.
— Да уж, сестренка, — отозвался шеф.
Пожарное депо представляло собой всего-навсего большой гараж. Только вместо обычных двух автомобилей и инструментов в этом самом большом гараже Грейс-Бей стояли четыре пожарных машины. Одна из них — покрытый ржавчиной джип, снабженный радиоустановкой, откуда шеф отдавал приказания команде.
Как правило, с утра в четверг здесь редко бывало больше четырех человек: кто-то спускал воду из баков, кто-то возился с мотором, устраняя неполадки двигателя, еще двое обсуждали недавний футбольный матч.
