Но сегодня все было иначе.
Все жители Грейс-Бей, наделенные хотя бы долей любопытства и имеющие в своем распоряжении хоть секунду свободного времени, были здесь. Люди стояли вдоль стен, сидели на складных стульях, толпились у дверей. Они достали стулья, которые обычно использовались для занятий, а кое-кто из ребятишек уже висел на лестнице пожарной машины, несмотря на отчаянные приказы матерей немедленно слезть.
— Цирк какой-то, — мрачно пробормотал шеф. — Тоже мне, развлечение.
Мими попятилась назад и рухнула в кресло. Затем медленно помотала головой.
— Наверное, мне на роду написано быть официанткой, — выговорила она. — Я туда не пойду!
— Послушай, это не я хотел, чтобы ты проходила испытания. И все твои разговоры о женском равноправии мне тоже не слишком по душе, — проворчал шеф. Но люди, которые так легкомысленно относятся к пожарной части, мне решительно не нравятся.
— Я хочу домой.
— Нет уж, Мими. Придется тебе блеснуть, а иначе ни ты, ни я больше не посмеем поднять глаза на кого-нибудь в этом городе.
— Я могу незаметно выскользнуть через черный ход.
— Ты пойдешь, даже если мне придется тащить тебя за волосы.
— Вы можете сказать, что не примете женщину в команду.
— Такого я никогда не говорил. Я только сказал, что это будет непросто. Вперед!
— Я не могу. Мне в жизни не пройти этого испытания. Глупо пробовать. Я ведь даже не уверена, зачем мне все это.
— Мими, это, конечно, не мое дело, но чем ты занималась у Гибсона все это время?
Влюблялась, мрачно подумала Мими. Именно к такому выводу она пришла в ту долгую бессонную ночь, когда ушла от Гибсона.
Как бы Мими ни представляла свою жизнь: замужество, дети, карьера, — ей и в голову не приходило, что ее настигнет безответная любовь. Казалось, она была слишком чувствительна, слишком практична, слишком расчетлива, чтобы попасть в такую ловушку. Но она жестоко заблуждалась.
— Ходят разные сплетни, — продолжал шеф. — Вас называют «горячая парочка». Болтают, что ты не столько тренировалась, сколько… ну, ты понимаешь.
— Мне все равно, что люди говорят.
— Тебе, может, и все равно, а вот мне — нет. И как начальник я приказываю тебе приступить к экзамену через тридцать секунд. Возьми себя в руки. Хочешь ты или нет, но мы докажем, что женщинам тоже есть место в пожарной части Грейс-Бей. Вам не выставить меня дураком — ни тебе, ни кому бы то ни было.
Он вышел, в сердцах хлопнув дверью.
Мими глубоко вздохнула. Дверь снова открылась.
— Шеф! — радостно воскликнула девушка, в надежде, что он передумал.
Но это был не он. Это был Гибсон.
Он подошел к ней, притянул к себе за воротничок и поцеловал. По-настоящему, лаская ртом ее нежные губы.
Это было все, чего она так желала, о чем мечтала и в чем все это время себе отказывала.
Но поцелуй оказался слишком коротким. Гибсон разорвал объятия.
— Я не хотел влюбляться в тебя, — отрывисто проговорил он. — Я не хотел влюбляться и не хотел, чтобы ты в меня влюбилась. Но я люблю тебя — и чувствую, что ты тоже меня любишь.
Сердце Мими наполнилось радостью. Он любит ее. Он ее любит! Теперь все наладится.
— Я поцелую тебя, — предупредил он. — А потом ты выйдешь туда и выдержишь испытания. После этого одному из нас придется уехать.
Слова обожгли, как пощечина.
— Нет!
— Так будет лучше, — у него перехватило дыхание. — Со мной у тебя нет будущего.
— Ты можешь вернуться на работу.
— Я не вернусь.
— Тогда найди что-нибудь другое.
— Все остальное — не для меня. Я пожарный. Мой отец был пожарным, пока не погиб, а до него мой дед.
— Я смогу содержать нас обоих.
— Ради Бога, я не настолько современный мужчина.
— Мы могли бы…
— Пожалуйста, пойми, во мне что-то умерло, — он указал на сердце. — Во мне нет больше чувства уверенности, оптимизма, убежденности, что все образуется.
— Но так и будет!
— Нет, Мими, не будет. И я не могу этого вынести.
— Вдвоем мы справимся. Мы должны быть вместе. Одному тебе нелегко. И я сомневаюсь, что смогу и дальше жить одна. Теперь, когда в моей жизни появился ты.
— Мими, красавица моя, ты так невинна, что не можешь поверить в существование людей, которые утратили чистоту и цельность. У тебя все будет в порядке, поверь. Из нас двоих ты всегда была сильнее.
— Нет, это не так.
— Еще один поцелуй, Мими, только один. А потом иди.
Она хотела было возразить, но Гибсон закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее со всей страстью прощания.
Дверь кабинета распахнулась.
— Я дал тебе тридцать секунд… О! — шеф нахмурил брови.
Они посмотрели на него, затем, вспомнив, что драгоценное время не продлится вечно, повернулись друг к другу.
— Горячая парочка, так оно и есть, — пробормотал шеф. — Вас прозвали горячей парочкой, и теперь я вижу почему.
Два сорокафутовых каната свисали с потолка. Позади был устроен целый лабиринт из тракторных шин, планок, мешков с песком, оранжевых дорожных конусов и лестниц, приставленных к стене под различными углами.
— Вы должны забраться на канат и спуститься вниз меньше чем за десять секунд, — скомандовал шеф. — Ставлю балл не раньше, чем услышу хлопок по потолку. Затем — полоса препятствий. Вначале берете мешки с песком. Предупреждаю — начинаем прямо сейчас.
— Боишься? — шепотом спросила Мими.
— Еще бы, — ответил Билл. — Я же говорил, что от природы труслив.
Мими подавила желание обнять и подбодрить его.
— Почему ты все-таки решился?
— Соня сказала, что пойдет за мной куда угодно, согласится жить в любых условиях, сделает все, чтобы нам быть вместе. Мне кажется, у нас это серьезно. Как думаешь?
Любовь… Замечательно, что кому-то она помогает преодолеть все препятствия.
Мими огляделась. В своем лучшем выходном розовом платье и шляпке бабушка Нона устроилась на раскладном стуле. Борис, в темном костюме и с зачесанными назад набриолиненными волосами, занял место рядом с ней. Чуть поодаль сидела девушка в выцветшем сарафане. Мими еще ни разу не встречалась с Соней. Но теперь она увидела, что Билл нашел девушку не только смелую и верную, но и красивую. Темные волосы падали на ее выразительные глаза и почти скрывали высокие славянские скулы, но было заметно, с каким напряжением она следит за Биллом.
— Нет, не думаю, что это детское увлечение, — согласилась Мими.
Шефу удалось выставить из помещения всех, кроме тех, чье присутствие было, по его мнению, необходимо, но у него не хватило смелости попросить выйти Бориса и этих двух женщин.
