— Они ждут, Гибсон, — проговорил шеф.
— Я не могу.
— У тебя есть выбор?
Гибсон резко обернулся, их взгляды встретились в молчаливом поединке.
— Первая группа ждет указаний. Шеф, ответьте.
— Гибсон, — голос Мими задрожал. — Надо что-то делать.
Она затормозила в пятидесяти футах от первой машины. То, что предстало их взорам, было ужасно. Сарай Мейфилдов превратился в бурлящий, пылающий огненный шар. Сквозь него кое-где виднелись черные деревянные балки, еще поддерживающие провисшую, скрипящую крышу. Искры плясали в дрожащем воздухе подобно рою светлячков. Испуганные лошади в панике кидались в разные стороны.
Пожарные достали оборудование и уже надели газовые баллоны, но пока не двигались с места. Попытаться ли спасти сарай или же помешать огню перекинуться на дом — это должен решать командир, а не они.
Гибсон отключил сирену и убрал с крыши мигалку.
— Что вы предпримете, шеф? Можно подождать подкрепление или начинать качать воду.
— Это твой вызов, Гибсон.
— Я не могу. Я хотел, это было делом моей жизни, но теперь я больше не могу.
— Но какой у тебя выбор? — Шеф наклонился вперед, указывая на Мейфилдов. Они прижались друг к другу, скованные страхом, в ужасе взирая на свой сарай. Шок был так силен, что они не могли ни отойти в сторону, ни позвать на помощь.
— Гибсон, ты нужен им, — прошептала Мими.
— Гибсон, ты пожарный, это у тебя в крови, — сказал шеф. — Я учился с твоим отцом. Вместе нам через многое довелось пройти. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Поэтому и подослал к тебе Мими. Твой отец сделал бы то же самое, мир его праху.
— А, черт! — Гибсон надел шлем.
Распахивая дверцу, он встретил напряженный взгляд Мими.
— Иди сюда, — приказал он. Притянув к себе ее голову, он крепко прижался губами к ее губам. Затем выпрыгнул из джипа и, больше не оглянувшись, пошел к остальным.
Откинувшись на спинку сиденья, шеф глубоко, удовлетворенно вздохнул.
— Что случилось? — Мими потерла припухшие губы.
— Слава Богу! Гибсон снова становится самим собой. — Он накинул на плечи пиджак. — Пойду к Мейфилду: надо отогнать лошадей на дальнее поле, чтобы Гибсону было попросторнее.
— А что делать мне? — поинтересовалась Мими.
Шеф вернулся и заглянул в окно машины.
— Мими, я никогда этого не скрывал: я не верю, что из тебя выйдет пожарный. Но это не значит, что у тебя нет способностей. Видишь этих людей? — он махнул рукой в сторону хозяев: застывший в молчании старик, рыдающая жена, их охваченные отчаянием сыновья со своими женами и перепуганные внуки, о которых все позабыли.
Сердце Мими устремилось к ним.
— Ты всегда умела разговаривать с людьми. В этом твой главный талант. Иди, успокой их.
— Конечно.
— А потом на обратном пути кое-что мне напишешь.
— Напишешь?
— У меня был разговор с помощником губернатора. Довольно долго он надоедал мне с медалью для нашего героя. Я убедил его, что было бы неплохо выделить деньги и создать место социального работника при пожарной части. По-моему, это как раз для тебя.
— Но у меня же нет высшего образования.
— В том-то все и дело. Заполни бланк, и тебя бесплатно пошлют на учебу. Тебе не кажется, что это получше, чем бороться с огнем?
— Думаю, вы правы.
— Не знаю, может ли женщина стать пожарным, но я убежден, что такие способности, как у тебя, не должны пропадать даром. Если бы не весь этот цирк в депо, я бы сказал тебе раньше.
— Спасибо, шеф.
— Бывший шеф, — поправил он, шутливо грозя ей пальцем. — Сегодня мой последний день на службе.
— Ну хорошо, спасибо, бывший шеф.
— Вот еще что. Надень шлем и плащ. Теперь тебе нужно выглядеть более официально.
— Но… но…
— Что — но?
— А если Гибсон решит уехать из Грейс-Бей?
— Он этого не сделает. Он создан для этой работы. Просто какое-то время после шока он был в растерянности и не мог прийти в себя.
— А что, если придется уехать мне?
Глаза шефа сузились.
— Тогда потрудись предупредить новую официантку, что мне нужно подавать кусочек торта побольше. И непременно с лимонным кремом.
Надавив на непривычную ручку, Мими выбралась из джипа и, повернувшись в сторону сарая, поискала глазами Гибсона. Интересно, где он сейчас, так же ли ему страшно, как и ей. В одном она была твердо уверена: он справится с огнем.
Она пробежала глазами оставленные на заднем сиденье бланки. Соблазн велик. Но как это шефу удалось понять, что ей нужно? Ведь всю жизнь Мими только и делала, что разливала кофе и подавала ему сладкое.
Социальный работник.
Это же совсем другое дело! Она будет помогать тем, кто будет нуждаться в ней. Это дело ей по плечу, она справится и принесет пользу людям.
Но Гибсон нужен городу больше, чем она. Если он по-прежнему будет настаивать, что один из них должен покинуть Грейс-Бей, это придется сделать ей.
— Я заставлю его передумать, — произнесла она вслух. — Придется заставить.
Вот только как?
Однако ей дали поручение, и его нужно было выполнить.
— Здравствуйте, миссис Мейфилд, — поздоровалась она. — Я вам так сочувствую!
Худощавая женщина не сразу узнала ее. Но потом ее лицо прояснилось.
— Мими, это ты! Я… я…
— Все хорошо, миссис Мейфилд, не нужно ничего говорить. — Мими крепко обняла ее.
Кто-то потянул ее за плащ. Это была Элис, пятилетняя внучка Мейфилдов.
— Мими, ты — пожарник?
Мими уже собиралась сказать «нет», затем передумала.
— Сегодня я им помогаю. Но это превосходные пожарные, они спасут ферму твоего дедушки.
— Им это удастся? — озабоченно спросила миссис Мейфилд.
— Будем надеяться. Они постараются даже сохранить сарай. Как бы то ни было, командует Гибсон, а он профессионал.
— Он знает свое дело, — согласилась женщина. — Он лучше всех, правда?
— Да, — ответила Мими. И повернулась к детям. — Мы поможем им, если не будем мешать и плакать. — Она взяла Элис на руки. — Пойдем, по-моему, у шефа в машине есть детские шлемы и книжки-раскраски про пожарников.
Но даже занятая малышами, в глубине души Мими не переставала волноваться и молиться за Гибсона.
— Только бы он вернулся невредимым, — шептала она, глядя на оранжевые языки пламени и черный столб дыма на холме. — И мы будем вместе. Я этого добьюсь.
Гибсон Сент-Джеймс знал, что вид у него сейчас не из лучших.
На потном лице лежал такой толстый слой сажи, что вряд ли кто поверил бы, что еще сегодня утром он брился. Слипшиеся пряди волос торчали во все стороны. В перепачканных грязью мокрых джинсах было холодно, плащ тоже промок насквозь, на него налипли трава, сено и все, в чем только можно было вымазаться на ферме.
