Спенсер взял трубку и набрал номер. Невзирая на беспокойство, внутренне он улыбался. Вероятно, Бренна не сознает, что игрушка все еще у нее. Может, ему удастся уговорить ее попробовать какое-нибудь упражнение, пока он не отдал вещицу сестре. Ему показалось, что в этих наручниках кроется особая прелесть.
— Спенсер, я не ожидала, что ты позвонишь сразу, — услышал он. — Я только хотела пригласить тебя на ужин. Завтра.
— Картины у меня нет, — сообщил он.
— Я знаю. Иначе бы ты позвонил.
— Сегодня я попытаюсь еще раз.
— Нет, Спенсер, я не разрешаю тебе рисковать. Я уверена, что выдержу эту бурю.
— Но тогда рискуешь ты и твоя кампания.
— За семьдесят шесть лет я переживала и худшее.
— А кампания? Она-то выдержит такой удар? А он будет немалый, когда дойдет до прессы.
Он плотнее сжал трубку.
— Все, что мы с твоим дедом сделали для трудных детей, должно перевесить один грешок молодости, совершенный пятьдесят лет назад. И хватит о картине. Скажи, что ты приедешь. Должен быть сенатор Шульц, нам важно произвести на него впечатление.
— Ты всегда производишь впечатление.
— Благодарю, дорогой. Да, Спенсер, привози эту очаровательную девушку, с которой мы так весело поболтали только что.
— А, вот почему она краснее, чем простыни, что подарили мне Кларк и Кэррол!
— Простыни ей понравились? — Старуха хихикнула.
— Старая ты развратница!
— Спасибо, родной. Так увидимся завтра?
— Ну да.
— В семь тридцать. Жду вас.
— Слушаюсь, мэм.
Он прошел в кухню, где Бренна разрезала виноградинки пополам и раскладывала их в тарелки.
— Все хорошо? — спросила Бренна.
— Нормально. Бабушка приглашает нас завтра на ужин.
— Нас? Здесь нет никаких «нас»!
— Теперь есть. Бабка нашла тебя очаровательной. Уверен, она уже думает о выборе поставщиков.
— Каких еще поставщиков?
— Для свадьбы. — Спенсер разлил кофе по чашкам, наслаждаясь смущением Бренны. — Для нашей свадьбы.
— Спенсер, если ты собираешься заставить меня забыть все, что я хочу тебе сказать…
— Я говорю серьезно. — Он взял булочку, разломил ее пополам. Поднялся пар, пропитанный сладким банановым ароматом. Было что-то пугающее в этой слишком домашней сцене, но он не, обратил внимания на свои ощущения. — Что ты ей сказала?
— Ничего! — рявкнула Бренна, не осмеливаясь, однако, посмотреть Спенсеру в глаза. — Сказала только, что ты в душе.
Для бабки и этого должно хватить. В его семье женщины на полном серьезе вот уже два года стараются женить его.
— Ладно, забудем. Давай начнем с того, что ты делала в спальне Хэддена.
— А ты что там делал?
— Это неважно.
Взяв нож, Бренна потянулась за маргарином.
— Мне важно. Твоей бабушке известно, чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Естественно.
Бренна перестала намазывать маргарин, подняла нож и вскинула голову.
— И она одобряет?
— Она любит хвастаться моими успехами. Между прочим, при выпуске из колледжа мне доверили произнести прощальную речь.
— Сочиняешь.
— Отнюдь. Святая правда. До сих пор помню ее почти всю. Хочешь послушать?
Бренна отложила нож, взяла ложечку и поднесла ко рту виноградинку.
— В зависимости от того, у кого ты ее украл. У какой-нибудь знаменитости?
Спенсер чуть не подавился булочкой. Бренна взмахнула ресницами и с невинным видом положила виноградинку в рот. А он расхохотался, накинул салфетку на вилку и помотал ею в воздухе.
— Сдаюсь на милость победителя.
Улыбка осветила ее лицо.
— Вот и хорошо. Так ты на самом деле вор?
Он вздохнул.
— Ты хочешь сказать — профессиональный?
— А что, бывают другие?
Ему всю жизнь хотелось освоить это ремесло. И сейчас его раздражало, что Бренна способна на то, на что неспособен он.
— У Хэддена-старшего хранится нечто, принадлежащее мне, — объяснил Спенсер. — И я хотел забрать это.
— Почему бы тебе просто не попросить Хидди?
— Хидди?
— Мы его так называем, когда хотим поддразнить.
— Ты с ним в настолько близких отношениях?
— Я знаю его с детства. Он помолвлен с одной из моих лучших подруг.
— Это та, рыжая? Настоящая Керри Мартин?
— Да.
— Так что же ты делала под кроватью?
Бренна положила ложку на стол.
— То же самое, что и ты. Искала картину.
Сердцебиение Спенсера участилось.
— Откуда тебе известно о картине?
— Мне необходимо добыть ее до приезда оценщиков.
— Мы говорим об одной и той же картине?
— Не знаю. Сколько раз твоя бабушка позировала в качестве обнаженной натуры?
Итак, она знает. Откуда, черт возьми?
— Кто еще в курсе? — спросил Спенсер внезапно охрипшим голосом.
— Надеюсь, никто.
Он пристально посмотрел на нее.
— Зачем она тебе нужна?
— Не твое дело.
— Ничего себе не мое! Это собственность моей бабки.
— Нет! Хэдден обещал отдать ее моему деду, но умер за неделю до назначенной встречи.
— Твоему деду? А какое он имеет отношение к картине?
— Господи, как ты полагаешь, кто ее автор?
— Твой дед?
— Ну конечно, мой дед.
— Ты самая страшная, сводящая с ума, жаркая женщина!
— Так ты считаешь, я горячая?
Бренна опять взяла нож и принялась медленными движениями размазывать маргарин по булочке. Спенсер с усилием оторвался от созерцания этого гипнотизирующего действа.
— Я стараюсь не думать о тебе, — как бы оправдываясь, ответил он. — Ты все во мне зажгла в ту секунду, когда я нашел тебя под кроватью.
Бренна прекратила волшебные манипуляции с ножом и посмотрела на Спенсера.
— Я зажгла? Если бы ты тогда не наделал столько шума, я обыскала бы весь дом и нам не пришлось бы скрываться от полиции.
Спенсера пронзило чувство вины.
— Бренна, что касается полиции…
Ее лицо стало серьезным.
— Значит, мы не прячемся?
Вот оно!
— И вчера по моей улице проезжала не полицейская машина?
Спенсер вертел в пальцах ложку.
— Я не рассмотрел как следует, — ответил он, стараясь выиграть время.
— И ты на самом деле никакой не вор, так?
— Во всяком случае, не профессионал.
Она замахнулась на него ножом.
— Тогда что означают твои вчерашние и сегодняшние выкрутасы?
— Бренна, будь любезна, положи нож.
— Хорошо. Он слишком тупой для того, что я задумала.
— Послушай, — взмолился Спенсер, — похоже, все это время мы действовали как противники. Картина нужна нам обоим. Если вы с Хэдденом близкие приятели, попроси у него картину, и никому не придется суетиться.
