Молодой человек долго и серьезно смотрел мне в глаза. А потом протянул перед собой руку. И я увидела, что на его ладони лежит маленькая серебристая корона.
И я осторожно пошла к нему по тонкому льющемуся со сцены свету. Я подошла к нему взяла корону в свои руки. Она была легкая, почти воздушная. А я ненароком разглядывала принца.
Я пыталась понять, какие у него глаза, но из-за серебристой маски это все еще было невозможно понять. Зато я почти разглядела его лицо. У него был красивый подбородок, волнистые темные волосы и невозможные тонкие складки около губ.
Это был самый симпатичный принц из всех принцев, которые когда-либо встречались на моем пути. И теперь я наверняка запомню его и узнаю в следующий раз.
По низкому размеренному голосу. По печально-грустной улыбке. По невозможным складкам около губ. Теперь я знала, что я его чувствую, и по всем дорожкам мира я теперь иду навстречу ему.
Я стояла перед ним растерянная и в растрепанных чувствах. Тем не менее я сказала ему то, что пришло откуда-то из самых глубин моей души.
— Я чувствую тебя, — сказала я, — и отныне моя жизнь без тебя будет разбита вдребезги.
— О мой бог, — сказал он и схватился за сердце.
И тут вдруг произошло что-то странное.
Справа от нас был зрительный зал. Я ушам своим не поверила. Но со стороны зрительного зала вдруг послышались аплодисменты.
И это были не просто редкие и жалкие хлопки. Там сидел не один человек, и не два. Там было много людей.
Наверное, это была генеральная репетиция. Наверное, это уже вообще был спектакль. Хотя я не видела никаких афиш, как я их пропустила? И как они все вообще допустили, чтобы я сейчас стояла тут?
Я постаралась взять себя в руки и не упасть при всех в обморок. Я просто вскрикнула и опрометью бросилась со сцены. По дороге я уронила свою корону несостоявшейся принцессы.
На следующий день я пришла на работу раньше всех. Напевая веселую песенку, навела порядок на своем столе и уже совсем приготовилась приступить к работе, когда в дверь вошел наборщик текстов Майк и стал смотреть на меня, как на пришелицу с другой планеты.
Я оглядела себя внутренним взором. Поняла, что со мной все в порядке. Накраситься успела, одежду одеть не забыла. И весело помахала Майку.
Ну смотрит он на меня. Может, ему блинчик сегодня на завтрак не в то горло пошел, что ж поделать. Но потом на меня точно так же уставились обе секретарши, верстальщик Джон, бильд-редактор Джоуи, да и сама миссис Ланг.
Я привстала и посмотрелась в зеркало. Нет, внешне я сегодня воистину была такая же, как и всегда. И, не считая вчерашнего душевного раздора, со мной все было в полном порядке.
Миссис Ланг не выдержала первая.
— Кэндейси, — спросила она, — скажи, пожалуйста, а что ты делала вчера вечером?
— Я много разных дел делала вчера вечером, — напряглась я. — А что?
— А у тебя сестры-близнеца актрисы случайно нет? — не сдавалась начальница.
— Вы же меня давно знаете. У меня нет сестры-близнеца.
Миссис Ланг задумалась.
— Тогда получается, это ты вчера там была?
— Где?
— На спектакле в театре Лимбарди.
— В театре кого?
— Ты не знаешь, что в городе опять театр Лимбарди открывается? — Миссис Ланг была удивлена тем, что я таких простых вещей не знала.
— Какой-какой театр?
Мне было трудно разыгрывать из себя полную дуру, ведь я всегда была неглупой девушкой.
Миссис Ланг покровительственно вздохнула. И начала длинную историю. Из тех историй, какие любят люди, уже много пожившие и накопившие таких историй в своей жизни вагон и еще вагон. Пару вагонов.
— Аарон Лимбарди, — мечтательно рассказывала миссис Ланг, — он был непревзойденным актером. Он был настоящим мастером рассказа. Он творил чудеса на сцене. Его спектакли длились часов по пять, не меньше. Но ни один человек никогда не уходил из зала. Это был театр одного актера. Великий Аарон Лимбарди.
Вся редакция окружила начальницу и тревожно слушала ее рассказ.
— Ну а дальше-то что? Дальше? — наперебой спрашивали сотрудники редакции, которым было лень с утра пораньше приступать к своей работе.
— Дальше все это прервалось неожиданно, — печально сказала нам миссис Ланг. — Аарон Лимбарди неожиданно уехал из нашего города. И вот теперь сюда приехали его сыновья. И они собираются продолжать дело своего отца. И открывают новый театр. И похоже, одна Кэндейси еще не знает, что театр Лимбарди открывается.
Я сидела радом со всеми и тоже внимательно слушала и улыбалась.
— Но как же девушка на вчерашней генеральной репетиции была похожа на нашу Кэндейси, — сказал наборщик текстов Майк.
— Да, очень похожа, — подтвердил верстальщик Джон.
— Да-да, очень-очень, — подхватили две секретарши миссис Ланг.
Похоже, весь город был вчера на этой чертовой генеральной репетиции. Все смотрели на меня.
— А что, — сказала я, — на генеральные репетиции можно приходить?
— Ну конечно, — снисходительно пояснила миссис Ланг. — Генеральные репетиции — это уже готовые спектакли!
— И откуда вы все узнали, что вчера будет эта репетиция? — наивно спросила я.
— Да об этом афиши по всему городу висят! — сказала мне вся редакция.
В обеденный перерыв, обняв свой коктейль, Джессика смотрела на меня с сожалением. Такой ненаблюдательной особы она еще в жизни своей не видела.
— Но ты, — горько вопрошала я свою подругу, потягивая джин с тоником посреди бела дня, — почему ты мне этого не сказана?
— Так тебя же током весь день колотило, я боялась! — вытаращилась на меня Джессика. — Я собиралась после работы тебе об этом сказать! И вместе с тобой туда пойти!
— Куда пойти?
— В театр!
— А ты откуда знала?
— Так афиши везде висят!
— И ты туда же?
— Я на твоей стороне! Я собиралась сказать! Но ты куда-то делась сразу после работы! Ведь если тебе в голову что-то стукнет, за тобой разве уследишь?
— Но я не собиралась туда идти! — оправдывалась я.
— А как же ты там оказалась?
— Меня туда ноги сами понесли!
— Сами ноги? Вот так, прямо во время спектакля?
— Так я же не знала, что там спектакль!
Джессика покачала головой и налила себе вторую порцию коктейля.
— В следующий раз обо всем докладывай мне и советуйся со мной! — строго сказала она. — Пока еще чего не вышло!
— Да, наверное, так и придется делать, — полностью согласилась с ней я.
— Мы в восхищении.
— Да, мы все в восхищении.
— Ты был великолепен.
— Да, он был просто неподражаем.
