Ободряющие и одобряющие улыбки ширились по мере того, как молодые шли по проходу.
Бекка глубоко вздохнула...
Вот оно!
* * *
— Что случилось?
— Тебе сюда нельзя! — Бекка выдернула из коробки свежую салфетку.
— Почему?
— Потому что на дверях указано «Дамская комната».
— Я не уйду, пока ты мне не объяснишь, что случилось. Теодосия что-то сказала, да?
— Она меня ненавидит! — Бекка еле справилась с рыданиями. — Извини, гормоны.
— Ничего она тебя не ненавидит! Что сказала тетя?
— Она спросила, сколько уже... Я ответила: четыре месяца. А она заявила, что я слишком толстая для четырех месяцев. Она считает, что я хочу выдать чьего-то ребенка за твоего. А я не...
— Тихо, — Кристос положил ладони на ее плечи. — Уверен, Теодосия ничего такого не имела в виду. Да и вообще наплевать, что она думает.
— Она думает, — донеслось из-за двери умывальной комнаты, — что у вас будет двойня. По-моему, ты толстая потому, что носишь двух Каридесов. А теперь возвращайтесь к гостям и дайте пожилой леди уединиться.
— Двойню? — ахнула Бекка. — Как это?
— Не знаю. Нужно выяснить. Но сейчас, думаю, мы должны присоединиться к остальным.
Кристос, казалось, был не в духе. Бекка его понимала — потому что и сама пребывала в шоке.
И после окончания церемонии, по дороге к вертолету мужчина оставался погруженным в себя. Внезапно он повернулся к жене.
— Жалеешь, что вышла за меня?
Бекка, не раздумывая, испуганно ответила:
— Нет! Я — нет.
— Ты согласилась, потому что я пригрозил опекой?
Бекка покачала головой.
— Тогда почему?
— Я подумала, что ты прав. Наверное, ребенку нужны оба родителя.
— И, может быть, — ласково предположил Кристос, — тебе уже не так ненавистно это замужество?
Бекка опустила глаза:
— Думаю, от замужества с тобой может быть какая-то польза.
Мужчина взял ее за подбородок.
— Как только мы вернемся домой, я тебе это докажу, — пообещал он таким тоном, что по телу Бекки пробежала дрожь. — Но сначала отложу наш полет на двадцать четыре часа.
— Полет?
— Медовый месяц мы проведем в Венеции. Но, думаю, после того, что сказала тетя Теодосия, нам стоит сперва посетить врача.
— Отчетливо слышу два сердцебиения... — радостно объявил врач.
С этого момента жизнь Бекки изменилась.
Муж всячески ее баловал, но неудобства положения перевешивали все выгоды.
Известие о двойне выявило диктаторские замашки Кристоса. Он так усердствовал, словно Бекке мог повредить даже ветерок.
Первым делом он отменил все их планы насчет Венеции. Кроме того, довольно скоро обнаружилось, что Кристос перестать смотреть на Бекку как на женщину, и она с горечью осознала, что его прежние постоянные домогательства уже не кажутся ей такими уж навязчивыми.
Она утешалась тем, что многим мужчинам не нравятся их беременные жены и что после рождения детей все наладится, но в душе тревожилась.
Может, лучше было бы отправиться в Грецию, как они и собирались, но Кристос заявил, что это невозможно.
— Тяготы путешествия... жара. И... в такое время очень нужна поддержка близких.
— Что ты знаешь о таком времени? — по-детски разозлилась Бекка.
— Я узнавал — опасно переезжать с места на место, тем более в Грецию. И все, это не обсуждается.
Не помогли даже ссылки на акушерку, разрешившую перелеты хоть до последней недели. Кристос остался непреклонен — еще и потому, что у него были в самом разгаре очень деликатные переговоры, требующие его присутствия в Европе. Бекка часто оставалась дома одна.
Она старалась держаться храбро, и, когда Кристос, проклиная расписание, спрашивал, не скучала ли она в одиночестве, Бекка лгала. На самом деле она тосковала по нему больше, чем могла ожидать. Не вписываясь в образ жизни мужа, она чувствовала себя далекой и от него самого.
Вот уже несколько раз Бекка чуть не срывалась, когда Кристос уговаривал ее не делать чего-то, что считал слишком тяжелым, но все-таки прикусывала язык и молчала.
Она знала, что Кристос безумно беспокоится о здоровье младенцев. И все-таки терпение Бекки лопнуло, когда случайно выяснилось, что персоналу дано указание шпионить за ней и докладывать хозяину, если она совершит что-нибудь неосторожное.
Кристос ничуть не раскаялся:
— Не сходи с ума, Бекка. Это не шпионство. Мне просто нужно знать, что в мое отсутствие ты заботишься о себе. Конечно, если бы ты согласилась на сиделку-акушерку...
— Я беременна, а не больна! — вспыхнула Бекка. — И не раз говорила: мне не нужен ни надзиратель, ни нянька, ни шпионы!
Кристос не настаивал, и она ушла — страшно раздраженная, без радости от победы, напротив, с чувством вины, потому что успела заметить новые морщинки у глаз мужа.
На тридцать шестой неделе беременности жены Кристос объявил, что возьмет годичный отпуск и до родов больше ее не покинет.
— Как это? — удивилась и ужаснулась она.
— Боишься, что я буду держать тебя в ежовых рукавицах? Изменю стиль твоей жизни?
Бекка уставилась на мужа, не понимая странного тона. Неужели несколько месяцев семейного счастья окончательно испортили его характер?
— В десятитонном грузовике больше стиля, чем во мне, — размышляла она, пока Кристос усаживал ее в кресло.
— Ты выглядишь как раз как будущая мама. Хотя и немного усталая.
— Как и ты, кстати, — улыбнулась Бекка, она уже заметила серые тени под глазами Кристоса. — Но я ношу немного больше обычного веса, а ты? Знаешь, в чем твоя проблема?
Бекка не поняла, почему в ответ на эти невинные слова мужчина напрягся.
— В чем?
— Ты — трудоголик.
Непонятно, почему он так развеселился?..
— Да-да, правда, — настаивала она.
Бекке очень хотелось бы стереть морщинки с его лба, но она больше не считала совпадением, что каждый раз, когда она искала близости, Кристос извинялся и покидал комнату. Так что теперь она предпочла подавить импульс, чем быть отверженной.
— Ты обрадуешься, если я буду спать рядом?
— Конечно, — Бекка так старалась скрыть эмоции, что ответ прозвучал неестественно сдержанно.
— Или, может, тебе полезнее спать отдельно?
— Нет, просто это потребует некоторых перестановок.
— Но ты не будешь надолго оставаться одна.
— Я чувствую себя так, будто это самая долгая беременность за всю историю человечества.
Когда Кристос отправился переодеваться для позднего обеда, Бекка бросилась в кухню и заказала повару все любимые блюда мужа.
