Неужели он предупредил ее о повышенном интересе Бена к женщинам потому, что считает легкой добычей? Но это означает, что он все еще продолжает сомневаться в ее моральной устойчивости и опасается, что эти две недели она с головой окунется в роман с управляющим, вместо того, чтобы заняться приведением в порядок документации и отчетности, проверкой активов и пассивов, уточнением курсов акций, как и подобает порядочному бухгалтеру.
При этой мысли лицо Хэлен снова залилось краской. Ну что же, рассудила она, если его ум так упорно работает в одном направлении, она постарается, чтобы он хотя бы не работал вхолостую! Он сам и будет виноват, если его беспокойство по поводу ее морального уровня помешает ему уделять достаточно внимания собственной невесте. Время покажет высокое качество ее труда, и она посмеется последней. И Хэлен, подчеркнуто не глядя на Виктора, все свое внимание сосредоточила на Бене. Она сделала вид, что очарована, улыбалась и кокетливо опускала ресницы — стараясь, однако, не переусердствовать, — но проделывала все это достаточно заметно, чтобы шокировать чопорного Виктора. А когда тот наконец поднялся, чтобы оставить их вдвоем, Хэлен сказала, не отрывая взгляда от Бена:
— Да, вам надо торопиться. Стефани может не выдержать ожидания.
Как только эти слова слетели с ее губ, девушка поняла, что зашла слишком далеко. Всего несколько минут назад сама мысль о том, чтобы заговорить с ним подобным образом, показалась бы ей невозможной. Но, как видно, ее сложные отношения с Уэстоном развеяли врожденную осмотрительность. И даже когда Хэлен прочла в его глазах суровую неотвратимость возмездия; она все-таки не пожалела о сказанном и вызывающе выставила вперед подбородок, даже не моргнув, когда дверь за ним захлопнулась с громким стуком.
Хэлен положила тяжелый портфель на свободный стол, нисколько не интересуясь, что может подумать Бен Бишоп о ее внезапном превращении из бессмысленной, хлопающей ресницами куклы в деловую, строгую, сосредоточенную на работе особу. Это не имело ни малейшего значения. Ничто для нее не имело значения, кроме решимости показать Виктору, кто она такая на самом деле, предварительно его немного помучив…
Наконец Хэлен вздохнула, собрала бумаги и аккуратно уложила их в портфель. На сегодня хватит. Несмотря на то, что в течение дня ее мысли постоянно возвращались к Уэстону, она все-таки потрудилась неплохо и была довольна.
Часть документов девушка забрала с собой, намереваясь еще просмотреть их перед сном; к тому же это очень хороший повод, чтобы избежать общения с влюбленной парочкой!
Хэлен встала и оттянула ворот блузки. Какая жара! Несмотря на то, что Амалия, секретарь Бена, весь день угощала ее соками со льдом, девушка чувствовала себя так, словно последние восемь часов провела в турецкой бане. Она вскинула руки, приподнимая тяжелые пряди волос вверх, чтобы дать отдохнуть уставшей шее, и тут в комнату вошел Бен.
Он облокотился на косяк и сочувственно произнес:
— Со временем вы привыкнете, но сначала будет нелегко. Лучше, если бы вы приехали весной или осенью.
Глаза его скользнули вниз по фигуре девушки. Она быстро опустила руки, и волны мягких светлых волос в беспорядке упали вдоль ее щек. Хэлен повернулась, чтобы взять со стола портфель, и он спросил поспешно:
— Вас кто-нибудь встречает?
— Да, Наверное, назад меня отвезет Витор.
— Жаль. Я мог бы подбросить вас. В любое время и куда захотите. Вам только стоит сказать.
— Неужели на этом ревущем звере, который стоит там, внизу, на стоянке?
Лучше сделать вид, что она не принимает его приглашение всерьез. Ей не слишком понравилось, как Бен оглядел ее с ног до головы, словно оценивая качество товара, решая, стоит ли она его внимания. Но Хэлен не хотела ссориться с ним — его помощь была ей необходима, чтобы успешно завершить работу.
Бен, улыбнувшись, покачал головой и сказал:
— Поверьте, он не всегда ревет. Когда надо, и он, и я можем быть ласковыми, как домашние киски. Знаете что, — он сделал несколько шагов вперед и оказался перед девушкой; она не собиралась пятиться назад, это было не в ее правилах, — отошлите вашего шофера, и мы поедем на берег моря, выпьем по бокалу коктейля, поужинаем. Что вы на это скажете?
— Посмотрим, — ответила Хэлен, улыбнувшись. Но вторая часть фразы, в которой она собиралась сказать ему о настоятельной необходимости поработать дома, вследствие чего вряд ли сможет принять его любезное приглашение, повисла в воздухе, потому что из открытых дверей раздался голос Виктора:
— Обеспечиваете себе приятный вечерок, Бишоп?
Хэлен не удивилась, увидев, как напряженно застыло лицо Бена. Не многие решились бы связываться с Виктором Уэстоном. Его голос был таким суровым, словно он собирался сокрушать им скалы.
— Вы подсчитали объем продукции, планируемой на первое полугодие будущего года? Я просил вас об этом утром, надеюсь, вы не забыли?
Разве он действительно просил его об этом? Хэлен не помнила такого. Она слишком старалась сделать вид, что поглощена каждым словом, слетавшим с губ Бена, чтобы вдумываться в суть общего разговора. По ее спине невольно пробежали мурашки. Она ни за что не хотела бы оказаться на месте управляющего, если он и в самом деле забыл.
Старательно избегая тяжелого, пристального взгляда Виктора, Хэлен собрала свои вещи и тихонько пробормотала:
— Я оставлю вас. Витор, должно быть, уже ждет. До завтра, Бен!
И бесшумно скользнула к двери, внутренне трепеща, как и всегда, когда Виктор оказывался поблизости. В голове ее словно зажегся красный сигнал тревоги — интуиция подсказывала ей, что ее временный шеф вне себя от гнева. И тут у нее перехватило дыхание, а ноги в одно мгновение стали мягкими, как вата, когда его рука вдруг поднялась в дверном проеме, преграждая ей путь.
Уэстон произнес тихо и зловеще:
— Витора здесь нет. Подождите меня внизу, в машине, я скоро освобожусь.
Он отступил в сторону, давая ей пройти, и Хэлен вышла через боковую дверь на стоянку, освещенную золотом садящегося солнца.
Она не предполагала, что ей придется сегодня еще раз общаться с Виктором. Хэлен намеревалась уютно поужинать в своей комнатке и провести вечер за работой. Ей совсем не хотелось видеть будущих супругов Уэстон. Ни одного из них.
Дверца машины была открыта, но девушка не стала садиться внутрь. Она облокотилась о сверкающий кузов, надеясь, что солнечный жар сумеет изгнать из ее груди зимний холод. Хэлен чувствовала, как ледяные пальцы отчаяния безжалостной хваткой сжали ей сердце. Отчаяние пришло, когда Хэлен поняла, что оказалась безоружной перед Виктором, что ей не справиться с безумием, охватывавшим ее каждый раз, как она видела его. Стоило ей только увидеть его, как единственным желанием было прикоснуться к нему. И ничто — ни жестокие и несправедливые слова, которые он говорил ей в начале их знакомства, ни понимание того, что он собой представляет, ни благоразумие не могло уже ей помочь. И чем чаще она его видела, тем сильнее ее тянуло к нему. И с каждым разом становилось все хуже и хуже.
