Кэролин заполнило желание, которое она испытывала неоднократно и с которым не могла бороться. Женщина закрыла глаза и разрешила голове упасть назад. Было так больно вспоминать, и будь она проклята, что не способна забыть.
Рэйса прокляла её. Кэролин все еще помнила жестокие слова и холодное выражение глаз Рэйсы. Её проклятьем было хотеть то, чего она не могла иметь. Кэролин огляделась вокруг. Она жила в богатстве и роскоши. Мэтту было необходимо кичиться своим успехом. Этот огромный дом был еще одним доказательство для него, как и его жена и дети.
Её дети были здоровы и казались счастливыми, повторяла она себе снова и снова. Большинство женщин хотело бы оказаться на её месте. Мэтт преуспевал в компании; его козырем было, что он пользовался покровительством главы "Копеко". Им восхищались коллеги, и он далеко ушел по служебной лестнице. Он был одним из "золотых мальчиков "Копеко".
Кэролин больше не видела Рэйсу с тех пор, как оставила Венесуэлу почти десять лет назад. Рэйса сдержала своё слово. Все, что она обещала Кэролин, случилось. Рэйса не пыталась войти с ней в контакт или вмешаться в её жизнь. Кэролин не слышала её голоса и даже не видела её фотографий, и всё же Рэйса была частью её даже больше, чем когда они были любовницами. Рэйса была у неё под кожей и в её крови. Рэйса заполняла её мысли и её мечты.
Снова в отчаянии Кэролин обвела взглядом комнату. Тяжелый ветер распахнул французские двери и заполнил комнату. Звуки шторма страстно кружились вокруг неё, и Кэролин простонала с болью в голосе:
– Оххххххх….
Она закрыла глаза только для того, чтобы почувствовать голод, который никогда не будет утолен. Её переполняла потребность касаться, чувствовать, испытывать на вкус и хотеть, хотеть, хотеть…
– Рэйса…– рыдала она в темноте.
***
Рэйса закричала от переполнявшего её удовольствия. Проснувшись посреди ночи, она села в кровати. Её тело покрылось потом. Она чувствовала удовлетворение и холод в одно и то же время. Только в такие моменты, после этих снов мечты, посланных с небес или из ада, она чувствовала себя действительно живой. Она расстроено встряхнула головой и снова закричала.
Она откинулась на кровати, вперив невидящий взгляд в потолок. Всё еще тяжело дыша, она пыталась восстановить дыхание после занятий любовью с памятью о женщине, которая все еще часто посещала её, даже после стольких лет.
Прошло уже почти десять лет с тех пор, как она последний раз дотронулась до Кэролин. У неё было так много женщин, что она потеряла им счет, и все их лица смешались. Рэйса поняла, что, прокляв Кэролин в тот день, она прокляла и себя. Только в мечтах Рэйса получала удовлетворение. Только в её придуманном мире она позволяла этой женщине прикасаться к ней и обладать ею. Она боролась с любовью к Кэролин долгих десять лет. Этого было достаточно, наконец, сказала она себе. Она снова села и уставилась в пустоту своей спальни. Она была одна. Она, наконец, признала, что это был её выбор.
***
Когда Кэролин проснулась утром, она ощутила одеревенелость тела, будто им не пользовались много лет. На мгновение она приложила руку к глазам, чтобы прикрыть их от солнечного света. Затем она осмотрела комнату. Листья были повсюду. Мраморный пол около французских дверей был влажным, сами двери всё еще широко распахнуты. Кэролин медленно встала и пошла навстречу солнечному свету, льющемуся снаружи. Она окинула взглядом свой сад, и её внезапно заполнила вновь обретенная энергия. Все было покрыто росой нового утра. Она могла слышать пение птиц, и её нос внезапно заполнил аромат роз.
– Mммммммм, – она вдохнула и закрыла глаза. – Ночь закончилась… Настал новый день.
***
Рэйсу заполнили вина и сожаление, когда пожилая женщина со слезами на глазах прижала её к себе.
– Мне жаль, что прошло так много времени, Нона, – она сжимала пожилую женщину в напряженном объятии. – Я была занята, но должна была приехать раньше.
– Надолго ты останешься на этот раз? – старая леди внимательно изучала её глаза.
– На несколько дней, я могу остаться только на несколько дней, – сказала Рэйса, отводя взгляд.
– Давай, посидим немного в тени.
Рэйса последовала за Ноной на веранду и села рядом.
– Антонио купил новых лошадей. Ты бы не хотела выбрать одну для себя? Возможно, она бы стала твоим продолжением и доставила бы тебе радость, – Нона с опаской посмотрела на неё.
– Нет, я просто возьму первую попавшуюся, когда приеду. Нет никакой необходимости выбирать животное специально для меня.
– Рэйса, ты должна простить себе Фуриёсо. Забудь об этом, – сказала Нона мягко.
Рэйса быстро встала и направилась к перилам. Она осматривала окружающий пейзаж, который когда-то приносил ей столько радости, и поняла, что потеряла это чувство. Она больше не ощущала здесь покоя.
– Я убила его, Нона. Он доверял мне, а я его убила, – сказала она без эмоций.
– Рэйса…
– Давай не будем лгать друг другу! – Рэйса развернулась и теперь смотрела прямо в лицо пожилой женщине. – Я убила его.
Нона опустила глаза, не в силах оспорить правдивость сказанного.
– Ты была не в себе в те дни.
– Это не оправдание, он доверял мне, любил меня, а я без сожалений забрала его жизнь, потому что… – Рэйса повернулась спиной к старухе, не в силах или не желая продолжать.
Нона подняла глаза.
– Если ты поговоришь о ней, возможно, призраки оставят тебя, – сказала пожилая женщина мягко. – Рэйса…
– Нет, – отрезала Рэйса.
– Mi Angel… – Мой Ангел…
– Я не хочу об этом говорить, – взгляд Рэйсы был твёрд.
– Рэйса, ты должна позволить этому гневу уйти. Он делает тебя…
– Чудовищем! – сказала Рэйса, и пожилая женщина столкнулась с ледяной маской на её лице.
– Нет, mi angel, ты не чудовище, – сказала старуха печально.
– Ты единственная, кто в это верит, – Рэйса спустилась с веранды, затем снова обернулась лицом к Ноне.
– Я старею, Рэйса, я хочу, чтобы ты обрела покой прежде, чем я оставляю этот мир.
Рэйса внезапно сократила расстояние между ними и встала на колени перед пожилой женщиной.
– Ты заболела, Нона?
Старуха улыбнулась и с любовью погладила Рэйсу по лицу.
– Нет, малыш, просто постарела.
Рэйса положила голову на колени старухи и, как и ожидалось, Нона стала гладить темные локоны.
– Я скучала по тебе, девочка моя, – сказала старуха мягко, и слезы потекли по её лицу. – Ты позволила этому гневу жить внутри себя слишком долго. Вся твоя страсть к жизни обернулась чем-то другим.
