Желая хотя бы на сегодня снять напряжение, Чарли улыбнулась, вложив в эту улыбку свое сердце и душу, и его лицо тут же просветлело.
— Давай сегодня повеселимся?
Может, ей не следовало употреблять слово «веселиться», потому что Лука взял ее за руку, покружил и прижал к себе. Она молча смотрела на него, и в следующую секунду его рот накрыл ее губы. Когда он отстранился, она прижалась к нему.
— Не думал, что смогу снова это сделать. — Он целовал нежную кожу за ухом, и мягкие, едва ощутимые прикосновения его губ заставили ее застонать.
Чарли не могла думать, не могла дышать, все ее чувства были захвачены его близостью, его теплом и осознанием того, что она не может устоять перед ним.
Она вдохнула, когда он провел рукой по ее обнаженной ноге.
Было бы так легко сдаться. Она знала, что это произойдет, знала в подробностях, что случится, если она забудет о своих планах на сегодняшний вечер.
Ее кожа покрылась мурашками, и она прижималась к нему, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.
Так легко потеряться в происходящем…
— Я пытался, Чарли, я пытался. Но я хочу тебя. И я уезжаю. И все неправильно.
Он держал ее на расстоянии вытянутой руки, и он видел боль и смущение в. ее глазах.
Она тоже хотела его, но не только для страстного прощания. Она хотела намного большего, чем он мог ей дать.
Чарли не знала, кого слушать: разум, который велел ей бежать со всех ног, или сердце, которое требовало последней незабываемой ночи с ним.
С того самого момента, когда он открыл ей дверь в полотенце, ее тянуло к нему. И за последние несколько минут, когда один его поцелуй подорвал всю ее решимость, она поняла — несмотря на весь ее самоконтроль и сдержанность, он по-прежнему может в одно мгновение разбить ей сердце.
И это решило ее дилемму. Ее разум прав: сердце не выдержит еще одного удара.
— Сегодняшний вечер очень важен для Гектора. Пойдем.
Огонь в его глазах потух, и он отпустил ее.
— Всегда на работе, Чарли?
— Всегда. — Она взяла вечернюю сумочку и первая вышла из квартиры, чтобы он не смог увидеть выражение ее лица.
— Дед в своей стихии.
Чарли посмотрела в сторону, куда показал Лука.
— Кто знал, что старик умеет так двигаться?
Она улыбнулась, и его мир пошатнулся. Это случалось каждый раз, когда он видел ее улыбку — так редко в последние дни. Чарли держалась как образцовый менеджер тура: энергичная, увлеченная. Он уважал ее за это, но профессионализм стал ширмой, за которой она спряталась, чтобы не сближаться с ним.
Он знал это, потому что делал то же самое: сохранял вежливое безразличие, в то время как сам сходил с ума.
Черт, ее отказ ранил Луку сильнее, чем он предполагал, и это означало, насколько далеко он оказался выброшенным из своего привычного мира.
У него была причина не проявлять эмоций, и она заключалась в этом одурманивающем смущении, которое смешивало его мысли и заставляло мечтать о чем-то, о чем он прежде никогда не задумывался.
Он знал, это бесполезно — так сильно хотеть Чарли, ведь она решительно оттолкнула его. И, самое главное, она права. Зачем продолжать их интрижку, если она не может стать чем-то большим, ведь он скоро уедет.
Да, Чарли была права, когда не пожелала снова разжигать огонь между ними, но осознание этого не помогло ему смириться с ее решением.
Он ненавидел, когда заставал ее врасплох и замечал осторожность, смешанную с болью в ее глазах. Это выражение ее лица заставляло его еще сильнее замыкаться в себе.
Она так и не оправилась от того, как он поступил с ней после секса в Бендиго, но, сколько бы раз Лука ни прокручивал это в своей голове, он приходил к выводу, что не мог поступить иначе.
Лука был слишком удивлен ее отказом и отреагировал на него тем жестоким комментарием. Он не умел спокойно реагировать на отказы: еще одна вещь, за которую ему следует поблагодарить отца.
Сейчас оставалось два дня до его отлета в Лондон, и, хотя Лука должен был радоваться возможности оставить все эти размышления позади, он не мог избавиться от острого желания в последний раз обнять ее.
Безумное, глупое желание, которое он не собирался исполнять, но оно по-прежнему продолжало сводить его с ума.
Лука не собирался прикасаться к Чарли этим вечером, но, когда она открыла дверь и он увидел ее в этом золотом платье, он потерял над собой контроль. Окончательно и бесповоротно.
И все было не так плохо. Чарли ответила на его поцелуй, она поцеловала его с той же страстью, с какой целовала в Бендиго, и это дало ему надежду, что, возможно, это не было таким безумием — по-прежнему желать ее, потому что, несмотря на ее наигранное безразличие, она тоже его хочет.
— Гектор любит «Ариас». Любит, когда артисты «Ландри рекордс» получают награды, любит эту атмосферу, любит…
— Девочек? — Он приподнял бровь, когда дед ушел с танцпола с двумя молодыми девушками по обеим сторонам.
— Похоже, не он один. — Она указал на Шторма, который только что получил место в зале славы и теперь отмечал это событие с фигуристой блондинкой.
— Почему ты не с ними?
— Потому что я там, где хочу быть.
Он рискнул, взяв ее за руку, и не удивился, когда она высвободила ее под предлогом того, что хочет сделать глоток «Пино нуар».
Лука не должен был ее целовать, не должен был испытывать удачу, но он ничуть об этом не жалел.
— Значит, ты улетаешь завтра вечером после концерта? — Чарли пыталась вести непринужденный разговор, чтобы не затрагивать щекотливую тему — их, но он понимал, что никогда не простит себе, если не попытается в последний раз.
— Да, в Лондоне будет проходить одна вечеринка, но которую я должен пойти.
— Значит, с корабля на бал?
— Да.
Она не осуждала его, но он слышал разочарование в ее голосе и не понимал, почему Чарли так болезненно реагирует на его отъезд, особенно учитывая то, что всю неделю она старательно его избегала.
Если только…
Нет. Не может быть. Она же не испытывает к нему никаких чувств?
Она поэтому так избегает его? Чтобы не погрязнуть еще глубже?
Господи, он такой идиот. Почему он не заметил этого раньше? Он, как никто другой, должен был знать о попытках избежать чувств. Именно по этой причине он жил так все эти годы, не смог позволить себе привязаться к своей единственной семье, потому что боялся, что в конечном итоге дед тоже отвернется от него. Гораздо проще оборвать связи и убежать, чтобы не рисковать, и их прохладные отношения всегда напоминали Луке о том выборе, который он сделал. Они с дедом не были близки, но, несмотря на то что иногда эта мысль огорчала его, так лучше.
