всегда возвращалась. День сурка закончился, как и три попытки. Бабы Мары больше нет. Моя жизнь прекрасна. Вот разгребёмся с делами и будем праздновать всей семьёй…
- Пап, там ящик кокнулся, мне в накладной так и написать?
Я резко обернулась на голос. Ещё один Коля, только молодой, точно такой же, каким пришёл в этот магазин первый раз устраиваться на работу, гулко стукнул краем тележки о бетонный пол и добавил:
- Привет, мам.
- Да, так и пиши: бой в дороге столько-то бутылок, - кивнул муж и потащил ящик по коридору. А я подошла к сыну, поправила сбившийся на рукаве свитер, потрепала по волосам:
- И ты халат не надел, ну что за семейство такое!
Митька буркнул:
- Некогда мне, папа припахал вон…
Складочка между бровей умилила меня. Сын. Похож на своего отца и одновременно на моего, в честь которого и получил имя. Мало того, что красивый, так ещё и умный – коды какие-то пишет на компе, которые для меня тёмный дремучий лес! В кого только…
- Работай, работай, Мить, меня вон тоже припахали, - усмехнулась. – Но я халат точно надену, а не как вы, при параде полы мыть!
Полы я мыла быстро и ловко. Скрипачка, а прежние навыки остались при мне. Улыбалась покупателям на европейский манер – очень мне нравилось, как в Париже все друг другу улыбаются. Лавировала между людей, подбирая шваброй мокрую грязь. Наносили, конечно, новую, но выглядело всё в целом уже чище. На мне был даже не халат, а зимняя шмотка Вики, в которой завхоз обычно выскакивала принимать товар. Изрядно поношенная и кое-где в пятнах, эта меховая жилетка придавала мне вид бомжихи, если учесть, что и волосы я закрутила в небрежную гульку.
Именно поэтому, когда я увидела Войчевскую, точнее, наткнулась на неё своей шваброй, мне стало смешно. Ей-богу, высшие силы любят пошутить. Бросила бывшей однокласснице:
- Привет, Ленка.
А она сморщила носик, оглядывая меня:
- Мы знакомы?
- Не узнаёшь? Это же я, Румянцева! Сейчас, правда, Кондратьева.
- Румянцева? Ты совсем не изменилась, - она снова окинула меня взглядом, и в нём я распознала некую недоумённую брезгливость. – Значит , уборщицей работаешь?
Я повертела в руке швабру и неопределённо ответила:
- Ну, это временно…
- А у меня своя фирма – бухгалтерский аутсорс… - сказала Войчевская и замолчала. Потом пробормотала: - Дежавю какое-то.
- Ещё какое, - с улыбкой подтвердила я. И тут ко мне обратилась покупательница – совсем юная девушка, блондинка в ярком красном беретике:
- Простите, извините, пожалуйста! Вы же Кондратьева?
- Кондратьева, - подтвердила я.
- Алевтина Кондратьева? – строго уточнила она.
- Хотите, паспорт покажу, - мне опять стало смешно. Войчевская слушала нас с умеренным любопытством, видимо, думала, что меня оштрафуют за что-нибудь. Но девушка сложила руки в молитвенном жесте и восхитилась:
- Я вас обожаю! Ваш последний альбом – это нечто! Такая музыка, такая хореография… Восторг!
Я улыбнулась. Поклонница. А раньше только ученики были…
Девушка же продолжала:
- Вы знаете, я учусь в консерватории по классу скрипки, и ваш пример меня очень вдохновляет! Я даже хотела попасть на ваш январский концерт, но все билеты были распроданы в день анонса…
Она протянула мне какую-то квитанцию и жалобно улыбнулась:
- Ничего с собой нет, пожалуйста, можно автограф?
Я машинально взяла бумажку, повертела в пальцах, потом опомнилась:
- Секунду подождите меня.
В сумке должно быть что-то. Это точно, только я не знаю, что именно. Быстро забросила швабру на место, отдала Вике жилетку и уже одетая с сумкой вышла в зал. Меня терпеливо ждали и девушка-скрипачка, и Войчевская. Я вытащила из торбы стопку открыток и поразилась. Это я? Вот эта красотка в кокошнике и коротком сарафане, со скрипкой и с открытой заразительной улыбкой – я?
В память ворвались образы, замелькали, толкаясь и кружась. Это же мерч к моему новому альбому – музыка в традициях славян, моя музыка, мои личные аранжировки и мои личные композиции! Я придумала костюмы, мне поставили танцы, в январе концерт, а после него – большое турне по Европе! Я воплотила в жизнь то, о чём мечтала – импровизировать, играть на скрипке, двигаться, зажигать.
Ух ты ж, ёкарный бабай…
Даже страшно стало на секунду, но я сразу же успокоилась. Вспомнился добрый голос бабы Мары: «Довольна ли ты своей жизнью СЕЙЧАС?»
Довольна, баба Мара, грех жаловаться. Спасибо!
Я уже пришла в себя и, подойдя к поклоннице, спросила:
- Как вас зовут?
- Света. Светлана Лошина.
Перевернув открытку, я написала крупным размашистым почерком: «Пропуск на концерт для Светланы Лошиной. ВИП-зал. Алевтина Кондратьева». А снизу добавила для девушки: «Дерзайте, Света! Весь мир в ваших руках и вашей скрипке». Расписалась и подала ей:
- С наступающим, Светлана.
Света не сразу поверила своим глазам. А когда поверила, воскликнула со слезами на глазах:
- Спасибо! Спасибо вам огромное! Я даже не мечтала об этом!
- Один старый еврейский скрипач часто говорил мне: делай добро и бросай его в воду, - усмехнулась я, вспомнив своего великого учителя, мастера импровизации.
- Зачем в воду? – изумилась Света, а я махнула рукой:
- Это такой старый мультик был.
- Я загуглю! – пообещала она. – Спасибо ещё раз, до свидания!
И ушла, бормоча что-то себе под нос. Я расслышала только: «С ума сойти, полы в магазине моет…»
Обернулась к Войчевской. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых ясно читалось недоверие. Наконец, раздуплилась:
- Так это ты?!
- Что я?
- Ты танцующая скрипачка?
- Я, - скромно призналась.
- Ну ты даёшь, - протянула Ленка, и для меня эти её слова стали словно заключительным аккордом к прошлой жизни. Всё, страница перевёрнута, надо забыть то, что было раньше. Потому что его вроде как и не было. Теперь я новый человек, гештальты закрыты и пора праздновать Новый год.
Как по заказу у меня за спиной раздался весёлый голос Коли:
- А мы закончили! Алька, ты? Добрый день, - это уже Войчевской, - с наступающим Новым годом!
- Спасибо…
- Закончила!
Мы с Ленкой ответили одновременно, и мой муж посмотрел на меня с нескрываемой радостью:
- Тогда поехали! Я оставляю магазин на Вику, очень ей сочувствую, но обещаю премию.
- Лена Войчевская, моя бывшая одноклассница, - вежливо представила я. – А это Коля, мой муж,
