жизнь), — это за то, что сделала крестной тетю Любу. Свою сестру.
— Привет, ма. Как ты?
Она смеется. И смех этот как глоток живительного нектара. Отогревает после встречи с Захаром.
— Так мы утром разговаривали. Ничего и не поменялось. Ты уже была у врача, дочка?
— Вот как раз иду, — ныряю в прохладное помещение больницы и стягиваю с шеи тоненький шарф.
— О, как там наши крошечки?
Я тете сказала сразу же, когда говорила о переезде.
— Думаю, отлично. По крайней мере растут. Ма, я что звоню? — переступаю с ноги на ногу.
— А?
— Я, наверное, приеду пораньше. Тут немного планы поменялись. Мне уже нашли замену.
Вру, конечно. Никто не искал мне замену, но Адка согласилась на себя взять часть моих обязанностей. А флористы, кроме меня, у Сергея Витальевича есть.
— Когда, дочка?
— Думаю, дня через три. Заявления все напишу и рвану к тебе. Можно?
Крестная возмущенно вскрикивает:
— Нет, ты посмотри, она ещё спрашивает! Нужно! Жду тебя уже. Весь поселок ждет, чтобы в порядок привела нашу оранжерею.
Смеюсь сквозь слезы и прощаюсь, пока не зарыдала в голос.
Почему вот так? Родная мать отказалась, а тетя Люба заменила маму?
— Юлия, — врач выглядывает и кивает, — проходите.
Справляюсь с набежавшими слезами и шагаю внутрь.
— Я правильно помню, вы собирались переезжать? — водит датчиком по животу, снимает все показатели.
Угукаю, сама не могу взгляд отвести от экрана, на котором плавают мои крошечки. Бусинки мои.
— Обязательно зайдите к своему врачу и заберите все необходимые документы. И там встаньте на учет.
— Конечно, там есть хорошая больница.
Кивает.
— Пол смотрим?
Сердце ускоряется.
— А уже можно? В тот раз было ещё рано.
Она смеется.
— Ну так сколько уже прошло. Можно.
— Тогда смотрим, — уверенно киваю.
Ещё какое-то время по коже путешествует датчик.
— О, у вас мальчик и девочка.
— Серьезно? — распахиваю глаза.
Если честно, я не ожидала, что они будут разного пола.
— А вы не рады?
— Рада. Главное, что с ними все в порядке, а пол не так важен.
Заканчиваю осмотр и выхожу в кабинет.
— Ну вот. Вы больше не бусинки, — стучу пальцем по животу, — бусинка только одна. Второй — бусёнок.
Смеюсь. И ловлю на себе умилительный взгляд медсестры. Улыбаюсь в ответ.
Заезжаю на работу и пишу два заявления: на увольнение и на отпуск без содержания.
Больше нет смысла оттягивать переезд. Сама судьба подгоняет…
— Хватит реветь, Ада, — сама с трудом сдерживаюсь, чтобы не завыть от тоски.
— Ну как я тут без тебя? — утирает слезы подруга и стискивает меня в объятиях.
— Ну не могу я больше тут. Я же говорила, что встретила Захара. А если ещё раз встречу через пару месяцев, когда уже живот нельзя будет скрыть?
Адка грустно кивает, держит меня за руку.
Стоим возле поезда и не можем никак отлепиться друг от друга.
— Ты давай. Звони, пиши. Береги бусинку и бусёнка, — кивает на живот.
Хмыкаю.
— Ну а как же? Доставлю в наш мир в лучшем виде.
Смеемся, но этот смех звучит слишком горько. Не похож на наши обычные хохотунчики.
Момент не тот. Мне самой больно отрываться и срываться из родного города.
Я тут все свои годы провела, и сейчас словно перечеркиваю все прошлое. Но ради детей нужно переступить через свой комфорт и шагнуть в новую жизнь.
Ради малышей я готова и на этот шаг.
Чтобы им было хорошо. Чтобы они жили хорошо.
— Ты все взяла? Документы? Деньги? Вещи? — суетится подруга, нарезая круги вокруг меня и моего чемодана.
— Все, все, — хватаю её за руку и заставляю остановиться.
— Я приеду на роды! — твердо говорит и для убедительности кивает.
— Буду ждать. Хотя не уверена, что мой поселок тебя впечатлит. Слишком мелкий, — пожимаю плечами.
Подруга закатывает глаза.
— Не думала, что я отношусь к тем снобам, которым важен размер населенного пункта.
— Нет, конечно. Но я считаю своим долгом тебя предупредить, чтобы ты потом на меня не бухтела.
Адка выгибает бровь и надувается.
— Все, — прижимаю её ещё раз к себе, — мне пора, а то без меня уедут.
— Я тебе помогу занести чемодан, — Адка отталкивает мою руку от ручки.
Ей преграждает дорогу проводник. Адка поднимает на него испепеляющий взгляд.
— Разрешите пройти.
— Кто пассажир?
Выглядываю из-за злой Адки и улыбаюсь парню.
— Я.
— Проходят только пассажиры, остальные провожающие уже не успеют пройти.
— Слушайте, у меня подруга в положении, — показывает на мой живот, — хотите, чтобы она поднимала тяжести? И родила прям тут?
Молодой паренек опускает глаза на мой слегка выпирающий живот и краснеет.
— Извините, я не заметил.
— Все нормально, — пытаюсь сгладить момент.
— Я помогу, — протягивает руку, и Адка удовлетворенно кивает.
Передает ему чемодан, отступает.
Занимаю свое место и чуть ли носом не прилипаю к окну.
Адка стоит на перроне, и я вижу, как на солнце блестят её слезы. У самой горло перехватывает от накативших эмоций.
Она машет мне рукой. И поезд трогается, унося меня в новую, другую жизнь.
