— Мне всегда казалось, что воспитанные леди не врываются в чужой дом без разрешения, — усмехнулся Роналд.
— Не говорите глупостей! Поместье принадлежит мне!
— Да, но только после двенадцати часов ночи.
— У меня свой ключ.
— Миссис Пауртон, вы давали ключ от вашего дома этой даме? — спросил Роналд.
Элизабет с изумлением смотрела на него. За все эти последние, такие тяжелые для нее месяцы впервые кто-то пришел ей на помощь. Даже Джон Мердок, адвокат, получавший деньги за то, чтобы защищать ее интересы, фактически так ничего для нее и не сделал.
— Нет, не давала.
— Если моя клиентка не давала вам ключи, а вы тем не менее вошли в дом, не испросив на то разрешения, — вкрадчиво объяснил Роналд, — значит, мы имеем дело с незаконным вторжением на территорию, являющуюся частной собственностью другого лица.
— Скажи твоему пройдохе адвокату, — Фейт бросила злобный взгляд на Элизабет, — что он либо болван, либо не знает, кто я такая.
— Он прекрасно знает, кто ты и, думаю, успел понять, что ты собой представляешь.
— Вы явно что-то затеваете, но все равно ничего у вас не выйдет, — прошипела Фейт, покраснев от ярости. — Предупреждаю еще раз, чтобы после двенадцати духу твоего здесь не было!
— Можешь не беспокоиться.
— Я слышала, что ты звонила судье…
— Не будем обсуждать детали, — попыталась прервать ее Элизабет.
— …Плакалась по поводу того, что тебе негде жить, что у тебя нет денег, и просила дать время, чтобы найти квартиру и работу…
— Я отказываюсь обсуждать с тобой мои проблемы, Фейт.
— Ты пришла в этот дом нищей, нищей и уйдешь отсюда. Можешь спать где угодно, хоть на улице. Меня это совершенно не касается.
— Она говорит правду? — изумился Роналд.
— Послушайте, не лезьте в мои дела! — в отчаянии воскликнула Элизабет.
— Вам действительно негде жить и у вас нет денег?
— У нее нет ничего! — с нескрываемым злорадством заявила Фейт. — Абсолютно ничего!
— О Боже! — застонал Роналд. — Элизабет! Скажите, что это неправда.
— Не могу. Она права, — обреченно кивнула Элизабет. — Вы удовлетворены?
Что же эта дурочка сделала с деньгами, которые Пауртон платил ей все эти годы, лихорадочно думал Роналд. С другой стороны, обязанность каждого юриста защищать имущественные права своего клиента только до тех пор, пока суд не примет окончательного решения. Все, что происходило потом, его действительно не касалось, и тут Элизабет была права.
— Так ты уж, пожалуйста, ненароком не прихвати чего-нибудь чужого, когда будешь уезжать из дома, — все больше распалялась Фейт.
— Мне не надо ничего из того, что принадлежит вашему семейству. Когда ты наконец проймешь это.
— Нет, это ты должна понять, что в этом доме все мое. Слышишь?
Элизабет взглянула на заплывшее жиром, самодовольное лицо Фейт с маленькими поросячьими глазками. Сколько лет ей приходилось видеть это ненавистное лицо, слышать этот занудливый голос.
— Слышу, — ответила Элизабет и небрежным жестом, как будто совершенно случайно, сдернула со столика салфетку вместе со стоявшими на ней уродливыми пастушками, которые со звоном упали на пол и разбились.
— Какая жалость, — прервала воцарившееся молчание Элизабет. — Какая же я неловкая, — добавила она с вызовом в голосе.
— Ты… негодная, — задыхаясь от возмущения, выговорила Фейт.
— Непреднамеренное действие, случайность, — с трудом сдерживая смех, квалифицировал происшедшее Роналд. Он взглянул на Элизабет, стоявшую с гордо поднятой головой, и вдруг почувствовал, что в нем пробуждается симпатия к этой несчастной, но не гнущейся под ударами судьбы женщине.
— Какая к черту случайность! — завопила Фейт. — Вы что, слепой? Разве не видели, что она сделала это нарочно?
— Если вы так считаете, подайте на нее в суд за нанесение материального ущерба, — деловито посоветовал Роналд.
— Какой в этом смысл? Вы забыли, что у нее нет ни цента?
— Нет, не забыл. В этом случае пришлите счет на мое имя.
— Роналд, в этом нет никакой необходимости, — возразила Элизабет.
— Нет есть. — Фейт вырвала из протянутой руки Роналда визитную карточку. — Имейте в виду, сумма будет огромной. Эти вещи…
— Да, я уже слышал — ценности, передаваемые от одного поколения Пауртонов другому, — кивнул Роналд и, наклонившись, поднял с пола обломок одной из пастушек. — Сделано на Тайване, — прочел он надпись. — Купите такую же «семейную реликвию» в китайском квартале и вышлите чек на адрес моей фирмы.
— Роналд! Я уже сказала, что в этом нет необходимости, — настойчиво повторила Элизабет. — Я сама в состоянии возместить причиненный ущерб.
— Когда? — накинулась на нее Фейт.
— В самом деле, когда? — с невинным видом вдруг поддержал ее Роналд.
— Ну, как только обоснуюсь на новом месте…
— Как только найдете жилье и деньги хотя бы на еду? — загонял ее в угол Роналд.
— Где я буду жить и на что, это — моя забота! — теряя самообладание, крикнула Элизабет.
— По закону именно суд должен был решить эти проблемы, но вам попался никчемный адвокат, поэтому все так по-идиотски и вышло.
— К чертовой матери! Мне надоело обсуждать с посторонними людьми мою личную жизнь. До того, как выйти замуж, я работала секретаршей. Мне ничто не мешает снова устроиться в какую-нибудь фирму. После этого Фейт получит все до последнего цента.
И как это мне самому не пришло в голову предложить ей работу, подумал Роналд. Хотя бы временную. «Ты в своем уме!» — возмутился внутренний голос.
— Посмотрим, — сквозь зубы процедила Фейт.
— Чтобы снять ваши сомнения, мисс Пауртон, я выпишу Элизабет аванс за месяц вперед, и она сможет сразу же расплатиться с вами, — сказал Роналд.
— О чем вы? — недоуменно спросила Элизабет.
Он взял Элизабет под руку и, сильно сжав локоть, заставил замолчать.
— Это совершенно естественно и делается довольно часто, — пояснил Роналд, хотя на самом деле их фирма никогда не платила сотрудникам за еще невыполненную работу. — Теперь, когда у вас, Элизабет, есть хорошее место…
— Какое место? О чем вы говорите?
— Место моей секретарши.
— О нет, Роналд…
— А теперь разрешите на правах босса дать вам один совет: повесьте те туалеты, что вы хотели взять с собой, на место.
— Почему? Вы сами сказали, что я имею право…
— Наверное, мое объяснение удивит вас, но представьте на минуту мисс Пауртон, которая пытается втиснуть свое дородное тело в ваши платья. Вот будет смеху!
На несколько секунд воцарилось всеобщее молчание. Первой его нарушила Фейт, «обложив» Роналда такими выражениями, которые вогнали бы в краску любого нью-йоркского таксиста. Вслед за этим раздался звонкий безудержный смех Элизабет. Она хохотала искренне, от души, так, что, глядя на нее, Роналд невольно подумал, что впервые видит ее столь раскованной.
