Без обиняков назвал причины, побудившие его сделать ей предложение, и срок окончания их фиктивного брака. Также откровенно он заявил о своем желании обладать ею. Он ничего от нее не скрывал.
Малькольм же обманывал ее с первого дня знакомства, он с самого начала задумал обворовать ее.
Честность — вот что кардинально отличало Сальваторе от Малькольма. Он достойный человек и заслуживает более глубокого чувства, чем то, которое их сейчас связывает…
Лана прогнала мысль. То, что сейчас связывает ее и Сальваторе, — это все, что у нее есть и будет. И она принимает это.
«Потому что иначе нельзя. Потому что его искренность отмела все надежды на большее. Он никогда не притворялся. И я должна радоваться этому».
Но радоваться почему-то не получалось…
— У вас тревожный вид, дорогая… — Голос герцогини ворвался в размышления Ланы. — Уверена, у вас нет повода для тревоги. Сальваторе глаз с вас не сводит!
«Пока — да!»
Пока Сальваторе горяч в своем желании и страсти. Но у всего этого есть временной предел.
«Через год в это же самое время все уже закончится. Я уже буду в Англии, а Сальваторе запустит процедуру заранее оговоренного развода».
И как это воспримут его друзья? Лана не знала. Да ее это и не должно волновать. Ее главная забота — как построить свою жизнь после того, как она навсегда расстанется с Сальваторе Лучези.
Она вдруг почувствовала себя страшно уязвимой.
Тем временем герцогиня заговорила о приближающемся оперном гала-концерте, и Лана порадовалась смене темы беседы. Она больше не находила в себе сил обсуждать свой брак с Сальваторе и их отношения.
— Ты часто бывала в Нью-Йорке? — спросил Сальваторе, поворачиваясь к сидевшей рядом с ним в первом классе Лане.
— Дважды в год — на Неделе моды, — ответила она.
Она была счастлива, что он взял ее с собой в деловую поездку, что она уехала из Рима, где находилась под постоянным пристальным вниманием окружающих, где ей было очень некомфортно из-за того, что все в ней видели женщину, которую выбрал себе в жены Сальваторе и с которой намеревался прожить всю жизнь.
Было бы гораздо проще, если бы каждый из них был сам по себе. Как на озере. И так было бы честно.
После Нью-Йорка они полетели на Багамы.
«Я хочу, чтобы нам никто не мешал», — сказал ей перед отъездом Сальваторе.
«Я тоже», — ответила она ему и улыбнулась.
Их хижина на роскошном курорте стояла на берегу крохотной бухточки, скрытой от всего мира пальмами. Дни проходили в ленивой неге, дворецкий по звонку приносил напитки, различные блюда и все, что они просили.
Однако их запросы были просты.
Заниматься любовью в хижине. Заниматься любовью в уютном бассейне. Заниматься любовью на песке, залитом лунным светом. Заниматься любовью там, где на них нахлынет желание, где страсть бросит их в объятия друг друга.
Лана ликовала. Она не подозревала, что можно доходить до такого экстаза. Теперь она понимала, что в их отношениях Малькольм проявлял чудовищный эгоизм, доставляя удовольствие только себе. Сальваторе же…
В его объятиях ей казалось, что во всем мире есть только они двое. Достаточно было его нежной ласки, чтобы в ней жарко разгорелось пламя страсти.
Их тела сплетались, тишину разрывали стоны и вскрики. Их сердца бешено стучали, по венам разливалось пламя. Когда они лежали, обнявшись, время для них останавливалось. Солнце вставало и заходило, один день сменял другой, исчезая в прошлом, которое переставало существовать так же, как будущее.
Лана совсем не думала о будущем. Пока. Ей хотелось быть только в настоящем, наполненном отношениями с Сальваторе, наполненном счастьем…
А счастьем для нее был каждый момент. И, стоя рука об руку на песке, наблюдая, как солнце медленно садится за горизонт, они провожали день, уверенные, что завтра наступит новый и принесет им неземное блаженство.
По возвращении в палаццо они точно так же наблюдали за заходом солнца из маленькой каменной беседки в дальней части сада — там, где когда-то Лана сидела со своей книгой и думала о Сальваторе как о совершенно чужом ей человеке. Сейчас же ближе его у нее на свете никого не было.
Наблюдали они за заходом солнца и в Швейцарских Альпах, когда Сальваторе взял Лану с собой в деловую поездку в Цюрих. А потом — из пентхауса на верхнем этаже роскошного отеля во Франкфурте… После этого были красочные закаты в Париже… на каналах Амстердама… на Женевском озере — везде, где им довелось побывать в связи с делами Сальваторе.
Было только одно место, куда Лана отказывалась сопровождать его, — Лондон.
Ей не хотелось так скоро возвращаться в этот город…
А время, когда ей придется вернуться туда, близилось.
И наступит оно тогда, когда все закаты останутся в прошлом.
Лана не хотела об этом думать. Зачем? Они вместе, живут одной жизнью, делят кровать. Когда Сальваторе перестанет нуждаться в ней в качестве своей жены, они пойдут разными дорогами.
Как-никак все просто.
Сальваторе ворвался в «Вискари Рома» и ощутил приятную прохладу кондиционированного воздуха. Конец лета в Риме был жарким, а после дождливого Лондона жара казалась невыносимой. Сальваторе сожалел о том, что Лана не поехала с ним, но она всегда отказывалась от поездок в Лондон.
«Ты ездишь со мной за границу только для того, чтобы посмотреть достопримечательности!» — с наигранным возмущением сказал тогда он.
«Я никогда не любила Лондон, хотя и была вынуждена жить там, — ответила она. — Я продам квартиру и уеду оттуда, когда вернусь в Англию».
Тогда ее слова заставили его нахмуриться. Однако он объяснил свою реакцию разочарованием от того, что она не хочет ехать с ним. Он не хотел расставаться с ней даже на несколько дней.
И вот он снова в Риме. Он прилетел вечером и успевал на ужин в честь празднования дня рождения Люка. Компания снова собралась в «Вискари», причем в том же отдельном кабинете, где он весной знакомил Лану со своими друзьями.
От этой мысли Сальваторе вздрогнул. Неужели прошло так много времени? Неужели Лана так долго является частью его жизни? Все эти месяцы пролетели как одно мгновение.
Может, подумал он, это потому, что отделаться от Роберто оказалось проще, чем он рассчитывал? Причем Роберто не только не препятствовал, но даже помогал в этом процессе.
Вот за это надо поблагодарить Джаванну. Потерпев неудачу в охоте на него, она обратила свои взгляды — к одобрению и горячей поддержке отца — на новую жертву. На этот раз — на
