крутились у нее в голове. Она тут же принялась возражать себе. Нет, конечно, она не беременна! Этого просто не может быть! Это невозможно. Абсолютно невозможно. Даже помыслить о таком нельзя. Потому что это все меняет между ней и Сальваторе…
Лана в полном ошеломлении сбросила купальник, оделась и пошла в дом. Сердце бешено стучало у нее в груди. Надо срочно все выяснить! Надо поехать в аптеку… купить тест. Сегодня. Прямо сейчас.
Увидев горничную, она попросила подать машину.
* * *
Сальваторе отложил телефон и нахмурился. Лана не брала трубку. Он решил отправить ей сообщение и показать гостиницу, где будут жить на озере Комо. Они планировали выехать завтра днем, после ее прилета в Милан.
«Здесь не такая глушь, как во время нашего прошлого отпуска на берегу озера!»
Он прикрепил к сообщению фотографию роскошного отеля с богато украшенным фасадом и лодочным причалом.
И стал ждать ответа. Но ответ не приходил. Тогда он снова позвонил. Ответа не было. Только включилась голосовая почта. Он оставил сообщение с просьбой перезвонить.
Через сорок минут бесплодного ожидания Сальваторе позвонил на домашний телефон. Ответила ему экономка.
— Но синьора сегодня утром вылетела к вам! — сообщила ему Гарди. — Она сказала, что у нее для вас сюрприз.
Сальваторе похолодел.
Квартира долго пустовала, поэтому в ней пахло пылью. Лана обошла все помещения, открывая окна и впуская свежий, но влажный и холодный воздух, включая отопление, наполняя чайник. Ее не покидало напряжение. Менее двадцати четырех часов назад она была в палаццо и с недоверием смотрела на две полоски на тесте.
Вместо радости ее охватила паника, однако ей удалось обуздать ее. Взяв себя в руки, она принялась размышлять и занималась этим весь вечер — думала, думала, думала, пока у нее не разболелась голова. Каждая мысль причиняла боль, как удар ножом.
Она беременна. За все это время она не предполагала, что такое возможно. Да и не хотела она беременеть по одной явной причине: их сделка не включала беременность. Сделка, которую она заключила с Сальваторе. Она играет роль жены — он при разводе выплачивает кредит. Все просто.
И то, что исполнение роли жены превратилось в любовную связь, ничего не меняет!
Она ходила взад-вперед по спальне, пытаясь найти решение. Но решение не находилось.
«Сальваторе под этим не подписывался — под моей беременностью. Он вообще не подписывался на что-то большее, чем год со мной».
Она устремила невидящий взгляд в окно, за которым была только ночь. Сальваторе нужен был только год — он честно сказал об этом. И эту честность — после лжи Малькольма — она ценила превыше всего. Она доверяла ему, а он доверял ей. Они оба знали, что точно выполнят условия соглашения. И вот теперь ей придется рассказать ему о том, что она носит его ребенка…
Он наверняка подумает, что она сделала это намеренно. А может, решит, что она должным образом не позаботилась о предохранении. Что бы он ни подумал, что бы ни решил, результат будет одинаковый. Он почувствует себя обязанным остаться с ней и превратить их брак в то, во что превращать не собирался!
Разве она может так поступить с ним?
Не может, и точка.
Утром, после бессонной ночи, Лана приняла единственно возможное решение. Она упаковала свой чемодан так, будто собиралась в Милан, и сообщила слугам, что летит к мужу на день раньше. После этого она ближайшим рейсом вылетела в Лондон.
Испытывая страшные душевные муки, Лана стояла на кухне в своей квартире за тысячу миль от того места, где ей очень хотелось бы быть, и ждала, когда закипит чайник, подталкивая себя к тому, чтобы признать правду. Почему ей было так трудно сделать то, что она сделала, уехала от Сальваторе? Хватит отрицать очевидное: она любит его.
Эта любовь пришла к ней против ее воли. Она всячески боялась ее. Вероятно, она оттолкнула его в первую встречу именно потому, что опасалась влюбиться. Именно поэтому, наверное, и хотела, чтобы их фиктивный брак ограничился платоническими отношениями.
Только вот настал момент, когда она уже не могла сопротивляться своей любви, не могла ответить ему отказом. Она постоянно напоминала себе, что скоро их отношения закончатся, в надежде, что осознание этого не даст ее любви расцвести пышным цветом.
Все было тщетно.
«Я его полюбила… Зная, что из этого ничего не выйдет…»
На нее навалилась безнадежность. Она вдруг вспомнила, как в Риме радовалась тому, что Малькольм не разбил ей сердце. Теперь же ее сердце точно разбито. Ведь Сальваторе никогда не просил ее о любви и не предлагал свою. В его планы не входили ни настоящий брак, ни полноценная семья, ни тем более отцовство. В ней же он видел лишь любовницу, и только.
Лана почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Ей остается только одно, и она это сделает, как бы тяжело ни было.
Она освободит его от себя и даже не станет объяснять, на чем основано такое решение.
А даром любви ему станет ее молчание.
По ее щекам потоком полились слезы.
Сальваторе стоял в спальне Ланы в палаццо. В комнате матери. И смотрел на серебряный поднос на туалетном столике, который когда-то принадлежал матери. Смотрел на кольцо с бриллиантом, лежащее на подносе. Это кольцо он надел на палец женщине, которую взял в жены. И эта женщина ушла от него, оставив ему кольцо. И взяв с собой только необходимое из одежды.
Она ушла.
Но почему?
Вопрос не давал ему покоя. Она ушла без предупреждения, без объяснения… вообще без каких-либо причин! Его звонки остаются без ответа и переключаются на голосовую почту. Она так и ни разу не перезвонила, игнорировала все его сообщения.
Получается, что Лана не просто исчезла — она оборвала все контакты.
Почему?
Этот вопрос снова возник у него в голове. Почему она сказала экономке, что решила лететь к нему в Милан, и затерялась в зоне вылета аэропорта Пизы?
Ответов у него не было.
Он поехал в Рим, гнал машину так, будто за ним черти гнались. А может, она полетела в Лондон? Но зачем?
Пока он был в Риме, Лана все же вышла на контакт — только не с ним. Ему позвонил его лондонский юрист и сказал, что она заполняет бумаги для развода и отказывается взять хоть пенни из тех денег, что полагаются ей по брачному договору.
