слабый.
Мне становится по-настоящему страшно за него. Вдруг его сейчас инфаркт хватит?
— Анечка… Это ты?
Он никогда так меня не называл. Разве что в самом начале.
Через окно я вижу, что он держится за грудь. И подавляю желание произнести что-нибудь вроде: “Мужчина, я вас не знаю”.
Отвечаю:
— Это я.
— Ты где? — спрашивает он.
Голос стал немного тверже.
— Я пью кофе, — спокойно отвечаю я.
— Аня!
Это звучит одновременно возмущенно и радостно.
— Да, Коля?
— Что происходит? Почему в нашей квартире чужие люди? И… ты где?!
— Истерит, — слышу я рядом голос Ярослава. — Значит, коньки не отбросит.
Я бросаю трубку.
Вижу, как Коля удивленно таращится на телефон. И снова набирает меня. Я выключаю звук. Некоторое время смотрю на экран телефона, где идет звонок. И произношу:
— Пойду поговорю с ним.
Яр поднимается вслед за мной.
— Я сама.
— Тебе нужна поддержка.
— И она у меня есть. Я это чувствую, Яр. Спасибо тебе. Но со своим мужем я должна поговорить одна.
— Ань, он сейчас очень злой. Или будет злой, когда поймет, что происходит.
— Он ничего мне не сделает. Не сможет.
— Ладно, — Яр садится обратно. — Я рядом.
* * *
Коля не видит меня, потому что напряженно смотрит на экран телефона и слушает длинные гудки. Я бесшумно опускаюсь рядом с ним на скамейку.
Он резко вскидывается, таращится на меня, как привидение. И — протянув руку, кладет ее на мою коленку. Сжимает ее, как будто хочет убедиться, что я настоящая.
Я сбрасываю ее. И говорю:
— Я подала на развод.
— Что?!
В его глазах нереальное изумление.
— И сдала квартиру.
— Аня, ты… Ты… чего?
Я думала, он будет вне себя от ярости. А он просто в шоке.
— Может, ты хочешь сказать, что для этого не было никаких причин?
Он переваривает мои слова. И, похоже, до него начинает доходить.
— Аня… Я… Я ошибался. Я был неправ. Я не ценил тебя. Но я… Я все исправлю!
— Поздно, Коль. Все кончено.
— Аня, ты с ума сошла? Сдала квартиру… Куда вы переехали? Где дети?
— Дети в лагере.
— Что?
— Не только же тебе отдыхать на море.
— Что ты… — начинает он.
И замолкает. Я вижу, как он судорожно пытается выбрать стратегию поведения. Он не в курсе, что я знаю, а чего не знаю. Но, похоже, он уверен в своей способности убедить меня, что черное — это белое.
— Это все ложь! Я не знаю, кто что тебе сказал, но… ничего не было!
— Серьезно?
— Абсолютно!
А ведь раньше это работало. Он мог убедить меня в чем угодно. Его голос и сейчас звучит очень убедительно.
— Ты перенервничала. Немного слетела с катушек. Это, конечно… — его душит злость, но он ее усмиряет. — Ладно. Всякое бывает. Хотя я вообще не ожидал…
— А чего ты ожидал? Что я все проглочу?
— Аня! Ничего не было! Я тебе говорю! Ты что, не веришь мне?
Я качаю головой.
— Я твой муж! Ты должна верить мне, а не каким-то дурам, которые имеют на меня виды!
Похоже, он считает, что мне обо всем рассказала Снежана. Интересный поворот…
— Мы все вернем, — произносит Коля. — Выселим этих… И вернемся в квартиру. Заявление ты заберешь. И я даже не буду на тебя обижаться…
Серьезно? Не будешь обижаться?
В этот момент я, неожиданно для самой себя, начинаю смеяться. Это немного истерический смех. Но удержаться невозможно.
Нет, ну это реально очень смешно!
Это его красное растерянно-злое лицо. Эта смена эмоций, от страха и злости до заискивания и запугивания.
Он реально думает, что меня можно убедить в чем угодно. Что я поверю и проглочу все. И снова буду удобной женой…
Очень смешно.
Да! Вот теперь я это чувствую. Удовлетворение от мести.
Николай
Пожалуй, это были самые ужасные мгновения моей жизни. Да что там мгновения… я целых полчаса думал, что сошел с ума! Или реально провалился в параллельную вселенную, откуда никогда не выберусь.
Чуть не сдох от ужаса!
А это все она… Я не могу поверить! Я бы никогда в жизни не подумал, что моя клуша-жена способна на такое.
Да еще так быстро все провернула! Я ведь даже вернулся раньше времени. А у нее уже все готово…
Похоже, она давно все знала. И запланировала это заранее. И все это время притворялась. Улыбалась мне, готовила ужины, гладила рубашки. В постели со мной… иногда.
А у самой уже был приготовлен нож за спиной!
Да еще и детей против меня настроила. Вот этого я ей точно не прощу…
— Подожди… где ты взяла деньги на лагерь? — доходит до меня.
— Оказывается, твои брендовые шмотки, даже поношенные, стоят немалых денег. Во всяком случае, на лагерь Максу и Алисе хватило.
— Что?
Я никак не могу взять в толк, о чем она говорит.
— Я продала всю твою одежду. И обувь. И часы.
— Что?!
У меня от шока язык отнялся.
— Ну, кое-что осталось. По мелочи. Трусы там, носки.
— Ч-что? — как попугай, повторяю я, не в силах выразить всю глубину охвативших меня эмоций.
— Я пришлю тебе коробку с твоими вещами, — продолжает Аня. — Они, правда, немного подпорчены…
Да откуда в ней эта уверенность? И эта наглость?
Почему она смотрит на меня так смело? Вообще ни капли не боится. Как будто правда и сила на ее стороне.
А я… Чувствую, что не должен сейчас орать. И слетать с катушек не должен. И бросаться на нее с кулаками… Хотя, впервые в жизни, мне невыносимо этого хочется. Еще сильнее, чем хотелось придушить Снежану.
Да Аня еще хуже! Подлая гадюка, которую я пригрел на груди… Так хоть не притворялась.
Но я должен сейчас быть осторожным. Я должен все вернуть! Любой ценой.
— А ты где живешь? — спокойно спрашиваю я. — К родителям уехала? Неужели они одобрили твое решение?
Аня хмурится. Я уверен, что родители не позволили бы ей… У нас дети!
Ее мама точно посоветовала бы проявить терпение и понимание. Наказать меня, раз уж я оступился. Но не в коем случае не разводиться. Я помню, как теща высказывалась по этому поводу. Я ей всегда нравился…
— Я сняла квартиру, — заявляет Аня.
— Ты…
Охренеть.
— Да. Живу теперь одна. И это просто прекрасно!
— А дети…
— Вернутся через месяц. И все у нас будет хорошо.
— У вас?!
— Коль, я не собираюсь настраивать их против тебя и запрещать видеться. Ты больше не будешь моим мужем, но останешься их отцом.
— Что,
