— Вот и хорошо, — тепло улыбалась Рейчел. — Мы всегда прекрасно ладили. Наши отношения гораздо больше нравятся мне теперь, когда трудности позади.
— За исключением болезни тети Наоми. — Шон вздохнул. — Я знаю, ты очень расстроена из-за того, что она не хочет тебя видеть.
— Признаюсь, мне тяжело. Я только не понимаю, почему она так нервничает, когда видит меня.
— Тетя пыталась что-то объяснить мне, но я никак не мог разобрать бессвязную речь. Ее глаза полны печали, — пробормотал Шон, отпив кофе. — Возможно, это просто нервное, а ты невольно служишь раздражителем.
Рейчел смотрела в окно на сад. Ей нелегко было сохранять присутствие духа, когда Жан-Люк находился далеко, а Наоми лежала в больнице. Казалось, что обрушился весь ее мир.
— Ты говорил, что хочет приехать ее сестра. Я готова оплатить расходы. Ведь Наоми так самоотверженно ухаживала за тетей Кларой.
— Рейчел, где ты возьмешь деньги?
— Придумаю что-нибудь.
Она озабоченно провела рукой по лбу. Пойдет ли Жан-Люк на это? Так или иначе, она обязана спросить его. Может, не откажет ей в небольшой ссуде. Она вернет деньги, как только сможет, естественно, с процентами.
— Ты скучаешь о нем?
Рейчел сочла отрицание бессмысленным:
— Да.
— Сколько прошло с его отъезда?
— Четыре дня.
— А кажется, что очень давно.
Шон отрезал себе ломтик сыра. Рейчел улыбнулась:
— Да, кажется, целая вечность.
— Я удивлен, что он оставил тебя в такой трудный момент. Ты ведь предпочла бы, чтобы он был рядом?
— Да, но он должен побыть с близким человеком. Она очень больна.
— Это женщина?
Рейчел задумалась. Шон явно делал поспешные выводы. Бог свидетель, в часы бессонницы она тоже думала, как Шон.
— Все не так, как ты думаешь. Иначе он соврал бы мне, что его держат во Франции дела.
— Да, он, конечно, очень занят, — пробормотал Шон. — Наоми говорила мне, что ты влюбилась в него, когда была еще совсем девчонкой, а он — студентом-садовником… А неплохо звучит: мсье Мануар работает в саду. Бедный студент!
— Насколько мне известно, он сын богатых родителей. Возможно, в те времена он не хотел, чтобы об этом знали.
— Иногда богатые так и поступают. Наоми еще сказала, что Жан-Люк очень не нравился твоей тетке.
— Она и этим с тобой поделилась? Когда? — нахмурилась Рейчел.
— В то утро, когда отмечали открытие Грейнджа.
— Мне кажется, Наоми преувеличивает. Конечно, тете Кларе не нравилось, что я проводила много времени с Жан-Люком. — Рейчел нетерпеливо вздохнула. — Что она еще сказала?
Шон пожал плечами.
— Что ты была слишком молода и что француз этим воспользовался. Она не любит его так же, как и твоя тетка. Честно говоря, я не хочу знать подробностей. — Он искоса взглянул на Рейчел. — Тем не менее я слушал Наоми, хотя и без всякого удовольствия. Она особенно подчеркнула, как они обе переживали.
— Обе?
— Наоми и твоя любимая тетя Клара. Они просто не знали, что делать.
— Делать? От них ничего не требовалось, хотя они и не одобряли нашей связи. Я бы все равно продолжала с ним встречаться, что бы ни случилось. Так что еще она сказала?
— Немного. Я ведь не хотел слушать. Говорил ей, что спешу. Ты все еще любишь его? Ничего не изменилось? — (Рейчел не ответила.) — Извини. — Шон виновато развел руками. — Я не должен был любопытствовать. Из рассказа Наоми следует, что тебе и так пришлось настрадаться и преодолеть немалые трудности, чтобы сохранить любовь. — Он протянул ей блюдо с сыром. — Ты должна нормально питаться. Переутомление никому не идет на пользу, и тебе в том числе. — Кстати, не оставлял ли я у тебя свои часы? Нигде не могу найти. Я без них как без рук.
— Твои часы? Насколько я знаю, нет. Ты снимал их с руки?
— Нет, должно быть, браслет порвался. Не могла бы ты поискать? Они дорогие. Это подарок от фирмы за несколько удачных сделок. Я расстроился, когда обнаружил пропажу.
— Конечно, поищу, — улыбнулась Рейчел. — А сейчас я должна вернуться к работе. Спасибо за компанию.
Поднявшись из-за стола, она поцеловала Шона в щеку.
— Ах, как приятно. Должен признаться, буду огорчен, когда вернется Мануар. Мне больше не придется пить кофе в твоем коттедже после работы и пользоваться дорогим рестораном отеля. Единственный плюс: я снова увижу тебя счастливой. Мне бы тоже хотелось, чтобы на меня смотрели с таким обожанием. Как ты думаешь, это привилегия французов?
— Не могу сказать. Ведь я всегда любила только одного мужчину — Жан-Люка.
День тянулся нескончаемо долго. Рейчел работала допоздна, затем весь вечер ждала звонка Жан-Люка, но он так и не позвонил.
Рейчел раздумывала, не позвонить ли ему самой. Она долго не могла решиться, но, когда все же набрала номер, телефон оказался отключенным. Она посчитала это дурным знаком.
Рейчел попыталась не думать о плохом. Ее одолевала ревность, противоречивые чувства, кипевшие внутри, рвались наружу.
Некогда она была доверчивой, что обернулось против нее. Теперь требовалось время, чтобы восстановить доверие к людям, чтобы вновь почувствовать себя сильной и уверенной в себе, чтобы поверить, в любовь Жан-Люка.
Рейчел нехотя поискала часы Шона, но, не найдя, отправилась спать, измученная и недовольная. Она засыпала с надеждой, что завтра Жан-Люк вернется.
— Посмотрите, на что похожи столы в зале! — резко говорила Рейчел. — Почему я должна повторять дважды? Вы уверены, что скатерти чистые, а цветы на столах свежие? — Она отвернулась от обиженного метрдотеля и обратилась к шеф-повару, монументальная фигура которого возвышалась над ней: — Пьер! Мне бы хотелось, чтобы вы обращали больше внимания на обслуживание гостей в зале. Они очень ценят внимание персонала. Это дает им возможность почувствовать особую атмосферу нашего отеля. Бог свидетель, за свои деньги они вправе рассчитывать на это. Я убедилась, что все ваши усилия сосредоточены на кухне. Вам не слишком нравится общаться с посетителями, но впредь будьте добры выполнять мои указания.
Рейчел повернулась и пошла прочь. Выходя из кухни, она почувствовала, как ее начала бить мелкая дрожь, и удивилась, что успела так быстро дойти до крайности, позволив напряжению, усталости и огорчениям так подействовать на нее.
Жан-Люка не было уже пять дней. Сегодня ей исполнилось двадцать пять лет, и никто даже не вспомнил о ее дне рождения. Конечно, глупо расстраиваться по такому поводу.
Она проснулась, полная каких-то чудесных предчувствий, и сразу бросилась смотреть почту, надеясь получить хотя бы открытку. Как было бы мило: несколько строк от Жан-Люка. Ведь единственное, что она получила от него, — то злополучное письмо, открывшее ей, что между ними все кончено.
