— Я тоже помню студенческие времена, — сказала она.
— Неужели ваша история еще страшнее? — Изучающий взгляд его карих глаз всколыхнул в Ренни старые воспоминания.
— Мы с Робином поженились в первый год моей учебы. Однажды нам пришлось четыре дня подряд есть холодную кашу с молоком, а когда уже не было сил видеть тарелку с этой дрянью, мы поехали в город и сдали в донорском пункте кровь, чтобы получить деньги на еду.
— Неужели вы не могли придумать ничего лучшего? — насмешливо поинтересовался Джесси.
— По-моему, вам тоже все прекрасно известно.
— Да уж, временами я тоже сидел на каше и макаронах с сыром, — кивнул он. — Хотя самым неважным был период, когда мне пришлось подрабатывать натурщиком на факультете искусств.
— И вы стояли там без… ну, я хочу сказать, перед всей аудиторией?
— Да.
Они вышли из буфета на свежий воздух. Временами сквозь тучи пробивалось солнце. Джесси надел защитные очки, поэтому она не видела его глаз. На щеках у него появились ямочки, и Ренни подумала, что, видимо, ему слишком тяжело вспоминать.
— Значит, есть шанс увидеть вас… гм… в один прекрасный день во всей красе в местном музее?
— Боже упаси! — ужаснулся он. — Это же было отделение современного искусства. У меня на портрете три глаза, четыре руки и, как бы помягче выразиться, гигантский… отросток или даже два. — Он хитро взглянул на нее поверх очков.
— А как родители отнеслись к тому, что их трудолюбивый сын, постигающий вершины науки, позирует в обнаженном виде? — Ренни тут же пожалела о своем любопытстве. — Извините, кажется, я задала не совсем уместный вопрос.
Джесси обнял ее за плечи, слегка прижал к себе.
— Все в порядке. А на вопрос отвечу так: они ничего знали. Отец погиб в автомобильной катастрофе, когда мы с Марком были совсем детьми, а матери у нас не стало, когда мне было пятнадцать лет.
— О Джесс, простите. Я ведь знаю по собственному опыту, как тяжело детям, когда умирает кто-то из родителей, тем более оба. От чего умерла ваша мать?
— Я не говорил, что она умерла. — Слова звучали холодно. — Я сказал, что ее не стало. Вернее, она нас оставила. Я был мерзким ребенком, когда учился в школе, настоящим отродьем, и в один прекрасный день мать отвезла меня к брату на перевоспитание. А пока я был у Марка, она собрала вещи и уехала, не оставив даже обратного адреса. Видимо, наших у нее тоже нет, поскольку с тех пор мы никогда больше про нее не слышали.
Ренни опечалилась до слез. Правда, она постаралась скрыть, ибо по виду Джесси поняла, что ее сочувствие неуместно, во всяком случае, не будет принято.
— Не представляю, как мать смогла бросить своих детей.
— Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что она всегда и во всем полагалась на отца, зависела от него, а реле его смерти, когда некому было принимать за нее решения, просто не могла справиться с повседневными тяготами жизни.
— Это не извиняет ее, — отрезала Ренни.
— Пожалуй, да. То есть я не понимаю, как она могла оставить такого сына, как Марк. — Его спокойствие, за которым скрывалась мука, не обмануло Ренни, только она не успела спросить, почему Марк больше достоин материнской любви, чем Джесси.
— Будем наслаждаться солнцем и теплом, пока есть такая возможность, — сказал он, уводя ее на нос корабля.
Ренни подчинилась его желанию прекратить неприятный разговор. К тому же сильный ветер отнюдь не способствовал беседе. Перед ними вставали горы, словно вырастая над зелеными холмами на востоке. Джесси облокотился на перила, Ренни взяла его под руку, и каждый погрузился в собственные размышления.
Они бродили по магазинчикам и лавочкам Фрайдей-Харбора, выбирали подарки, решали, какие сувениры понравятся дочке Ренни, а какие обрадуют племянниц Джесси. У них даже возникла своеобразная игра, некое соревнование, кто первым найдет интересную вещь. Наконец они купили три яркие шапочки с козырьками и веселыми крабиками, напоминающими об острове Сан-Хуан.
Взявшись за руки, они неторопливо вернулись на пристань.
— Отличный день, чудесная поездка, — сказала Ренни, когда паром отчалил от берега и взял обратный курс. — Не помню, когда я в последний раз так отдыхала. Спасибо.
— Очень рад. Кстати, а вы заметили, что солнце, которое я заказал, светило всю дорогу и ни разу не скрылось за тучами? — Джесси откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.
Ренни медленно провела по ним взглядом, затем посмотрела на их обладателя, надеясь, что ничем не выдала произведенного впечатления.
— Хотите, чтобы оно радовало нас и на обратном пути? — спросила Ренни.
— Конечно. Эти метеорологи все как один предсказывали отвратительную погоду. Даже неловко говорить, чего мне стоило убедить их, чтобы они изменили для нас прогноз.
Дождь начался, когда они двигались в потоке машин, направляющихся в сторону Сиэтла. Казалось, все, кто сбежал на выходные из города, решили вернуться домой в одно и то же время.
Ренни молча смотрела на пейзаж, тающий в серой дымке.
Какая-то машина перед ними вдруг перестроилась из ряда в ряд, не включив указатель, и Джесси, выругавшись, свернул в сторону.
— Ах ты… черт возьми, проклятый дождь мог бы порождать еще часок. Если кто-нибудь не вовремя затормозит, мы все превратимся в отличную груду металла. — Этобыли первые слова, которые он произнес с тех пор, как испортилась погода. — Извините, сейчас я не слишком приятный собеседник. Готов поклясться, здешние автомобилисты никогда не умели водить машину во время дождя. Как только начинается это безобразие, обязательно что-нибудь случится.
— Вообще-то я не особенно тороплюсь, можно остановиться, переждать немного, выпить кофе, — предложила Ренни и добавила, взглянув на беспросветное небо: — Правда, нет гарантии, что дождь скоро кончится.
— Думаю, нам лучше ехать дальше. Машин все равно меньше не станет, даже наоборот. К тому же я обещал матери Вики забрать девочек до восьми. Если мы всю дорогу будем ползти с такой скоростью, то едва успеем к этому времени.
Ренни чувствовала его напряжение по тому, с какой силой он вцепился в руль, даже побелели костяшки пальцев.
— Может, включить музыку? — участливо спросила она.
— Что? — Джесси бросил взгляд в ее сторону и тут опять сосредоточился на дороге.
— Не поможет ли тихая спокойная музыка снять напряжение? Вы слишком взвинчены.
— Да, конечно, что-нибудь мелодичное. Похоже, я действительно слишком нервничаю. Просто не хочу неприятностей.
— Поставить кассету или поискать музыкальную станцию?
— Бриттани и Лекси однажды покопались в кассетах от души. Поэтому не знаю, что вы там найдете.
