Его прежнее железное самообладание бесследно исчезло. Алекс кричал от радости, и этот пронзительный крик отдавался в ушах Патти ликующим гимном первобытной страсти. Теперь он принадлежал ей. Он хотел ее, и она завоевала его тем единственным способом, которым женщина может завоевать мужчину.
Они достигли пика одновременно, доведя друг друга до последней черты и сгорая от нетерпения. Тело Патти сотрясали судороги, похожие на землетрясение; волны наслаждения накатывали на нее одна за другой, заставляя забыть обо всем, и так продолжалось до тех пор, пока она вместе с Алексом не рухнула в пропасть.
Спустя какое-то время — только тут она поняла, что, должно быть, уснула, — Алекс зашевелился и разбудил ее.
— Что-нибудь не так? — пробормотала Патти.
— Нет, я… подумал, что надо принять душ. — Он нежно поцеловал ее в кончик носа. — А тебе вставать не надо.
— О! — Она сразу открыла глаза. — Я тоже пойду.
Алекс зажег ночник, осветивший ее округлые формы и его длинное, стройное тело. Он улыбнулся, откинул одеяло и оперся на локоть, любуясь ее наготой.
— Холодно! — запротестовала Патти, хватая смятое полотенце и набрасывая его на плечи. — Пойдем под душ!
Она стрелой понеслась в ванную, Алекс последовал за ней куда медленнее. Струя горячей воды заставила Патти вспомнить о скромности, и девушка легонько шлепнула любовавшегося ею Алекса.
Они намыливали друг друга, шаловливые, как два морских котика. Патти потерла ему спину и грудь, а затем ее руки скользнули ниже.
— Эй! — Алекс поймал ее за талию, привлек к себе и поцеловал в губы, на которых застыла мыльная пена.
Ни с одним мужчиной Патти не чувствовала себя такой свободной, такой раскованной. Она и думать не могла, что будет намеренно искушать его, изгибаясь всем телом под потоками горячей воды.
— Потаскушка… — хрипло прошептал Алекс.
Она может делать с ним то же, что и он с ней, думала Патти, разминая его мускулистые плечи и шею.
Погруженная во влажное тепло, она медленно изучала его тело — уже знакомые выпуклости и очертания; светло-русые курчавые волосы, покрывавшие его грудь, руки и ноги; чувствительные места, прикосновение к которым вызывало у него стон…
— Может, уйдем отсюда, пока не утонули? — пробормотал он.
Патти смахнула с себя струйки воды, а Алекс набросил на нее и себя простенькие полотенца. Затем они по очереди вытирали друг друга чувственными круговыми движениями, пока вновь в полный голос не заговорило желание.
Они снова забрались в кровать. Сначала простыни показались им холодными, но пыл этой пары скоро нагрел постель до температуры сауны.
— Теперь моя очередь, — сказала Патти, опрокидывая Алекса на спину.
Впервые в жизни она не чувствовала стыда, ложась на мужчину сверху; с Марком об этом не могло быть и речи — тот всегда стремился к лидерству.
Эти ласки заставляли Алекса метаться, шептать, ее имя, тянуться к ней, а затем снова падать навзничь от полноты вызванных ею ощущений.
Неужели она влюбилась в него? Такая возможность не исключалась. В мире не осталось ничего, кроме них двоих, этой каюты и негромкого шума дождя снаружи.
Когда прикосновения Патти лишили его остатков самообладания, Алекс заставил ее сесть верхом и снова овладел ею.
— Я никогда… не знал никого… похожего на тебя, — задыхаясь, простонал он.
Вновь в каюте между мужчиной и женщиной как бы разразился шторм с громом и молнией. Он довел их до оргазма, а затем улегся.
— Ох, Патти, мое сокровище… — шептал Алекс, прижимая ее к себе и баюкая. — Ты совершенно особенная…
Она блаженно уснула, полная небывалого счастья.
— Нам ведь не нужно торопиться домой, правда? — спросил Алекс, когда наутро они покинули «Куин Мэри».
— Зачем так спешить? И в следующем году успеется, — беззаботно ответила Патти.
— Вот и я так думаю.
Они оставили ее машину на стоянке и поехали на Венецианский пляж. День выдался великолепный, как всегда бывает в Южной Калифорнии после шторма. Солнце светило вовсю, и при взгляде в сторону материка можно было разглядеть вершины окружавших Лос-Анджелес гор.
Для завтрака Алекс выбрал маленькое кафе со столиками под открытым небом в нескольких десятках, метров от пляжа.
Кутить так, кутить. Дожидаясь заказанной ветчины, яиц, оладий и тостов, они читали друг другу выдержки из юмористических рубрик и обсуждали достоинства газетных передовиц. Естественно, они не могли сойтись во мнениях по вопросу о сокращении инвестиционных кредитов и снижении налогов для богатых.
В конце концов они решили поговорить о чем-нибудь более нейтральном.
— Хорошо, что сегодня суббота, — заметил Алекс. — Если бы нам пришлось обсуждать передовицы воскресных номеров, мы бы проторчали здесь всю неделю.
— А что, это было бы неплохо — откликнулась Патти.
Раздался какой-то шум, и они подняли глаза.
Мимо кафе проехали два подростка на роликовых коньках.
— Здорово… — сказала Патти, доедая булочку с голубичным вареньем.
— Да уж, — согласился Алекс — А как мы?
— Что «как мы»?
— Будем кататься на роликовых коньках? — Он приподнял бровь и лукаво посмотрел на нее.
— Конечно — улыбнулась Патти. — Почему бы и нет?
Бюро проката оказалось, совсем рядом, и они обменяли свои туфли на две пары-коньков с ботинками,
— Со времен моего детства эти штуки сильно усовершенствовались, — сказала, Патти, хватаясь за стойку, чтобы подняться. — Тогда металлические колесики прикрепляли — к ранту.
— Эти намного легче и безопаснее, — согласился Алекс. — Ну что, будем стоять, здесь весь день и обсуждать преимущества научно-технического прогресса?
Патти шутливо ткнула его в бок и выехала в дверь бюро, чуть не столкнувшись с велосипедистом. Тот одарил ее сердитым взглядом и нажал на педали.
— Эй! Мы же в одной команде! — Алекс поймал ее за талию.
— Тебе лучше держаться подальше, — предупредила Патти. — Чует мое сердце, что сегодня я буду много падать. — Она посмотрела на свою юбку, надеясь, что та убережет ее колени от ссадин.
— Тогда мне придется ловить тебя, — ответил Алекс.
Они медленно катили по набережной мимо других конькобежцев, малышей в ходунках, людей постарше на велосипедах, стариков на трехколесных велосипедах и девочек-подростков в вызывающе открытых купальниках.
Какой-то паренек принялся описывать вокруг них замысловатые кольца.
— Отлично, — одобрил Алекс.
— Это что, мужик, видел бы ты, как я танцую брейк! — просиял мальчишка и укатил.
— Дружелюбный здесь народ, — заметила Патти.
