— Это продлится всего лишь год, — хрипло проговорил он. — Если в течение года ты не забеременеешь, я позволю тебе уйти.
Год. Она откинулась назад с истерическим смехом. Эшли не верила ему. Год. Не скажешь, что он готов потратить на нее много времени. Год. Интересно, мелькнула у нее безумная мысль, не собирается ли он потребовать назад деньги в конце обговоренного срока. Эшли не хотелось даже думать о том, что будет, если он добьется успеха в своих замыслах.
Она спустилась вниз в бледно-голубом, как лед, платье от Версаче, искрящемся под светом люстры. Еще переодеваясь, она не могла понять, откуда доносится какой-то странный шум. Но когда Прия вывела ее на веранду, поющие голоса взлетели вверх и моментально стихли. Они обедали на веранде при свечах, но не в торжественном одиночестве. Свет факелов, сделанных из кокосовой пальмы, как с удивлением поняла Эшли, очерчивал перед домом широкую полукруглую сцену, а кружевные листья пальм служили задником.
— Для меня это тоже совершеннейший сюрприз, — пробормотал Вито, подвигая ей стул. — В честь нашей свадьбы персонал приготовил представление.
Вито объяснил, что им предстоит посмотреть народную драму «Колам Натима», которую здесь любят и ставят в театре. Появился рассказчик. О его выходе оповестили два барабанщика и трубач. Один за другим на импровизированную сцену выбегали танцоры в сверкающих костюмах и огромных масках. Они изображали богов, демонов и других мифических персонажей сингалезского фольклора. Эшли завороженно следила за представлением. Вито переводил, но временами по каким-то причинам замолкал.
Когда к ним подошла Прия и принесла две крохотные рюмочки ликера из сока пальмы, любимый алкогольный напиток в Шри-Ланке, Эшли спросила:
— Я не совсем понимаю, что происходит с Колам?
Прия широко улыбнулась и, не позволив Вито вмешаться, показала на две самые впечатляющие маски.
— Это король. А это королева. Она хочет иметь ребенка! — И, захихикав, Прия отступила в тень.
Эшли вспыхнула до корней волос. Только теперь она начала понимать символические эротические движения танцоров. Весьма традиционная драма для молодоженов, решила она. Ей не хотелось смотреть на Вито.
Он протянул руку и погладил ее сжатую в кулак ладонь.
— Это не моя идея, — напомнил он.
Она сердито отдернула руку и продолжала внимательно смотреть на танцоров, хотя особого желания и не испытывала.
— Ты все воспринимаешь в штыки.
— А чего ты ожидал? — возразила она.
— Здесь не место для спора.
Когда представление закончилось, Эшли улыбалась до тех пор, пока у нее не онемела челюсть. Вито попросил принести кофе в гостиную. Вечер превращался в невыносимое испытание.
— Ты считаешь невозможным уступить даже такую малость? — спросил он, когда они остались одни.
— Да. — Эшли склонила голову. Вито не успокоится, пока полностью не подчинит себе ее волю. Это будет борьба до смерти. Она не видела другого пути.
— Dio/MadrediDio/(Матерь Божья! (итал.))
Неожиданный взрыв злости привел ее в полное недоумение. Ведь последние дни он был так холоден и спокоен.
— Чего ты от меня хочешь? Прошлое осталось в прошлом, — крикнул он.
— Ты мое прошлое, и ты рядом! — моментально вскинулась она, теряя самообладание с такой скоростью, что это даже поразило ее. — Я не могу избавиться от тебя!
— Я изо всех сил старался быть разумным, — пошел в атаку Вито. — Ты не улыбалась, даже когда делали свадебные фотографии!
Откинувшись на резную спинку канапе, Эшли истерично засмеялась.
— Если ты хочешь иметь фотографии улыбающейся невесты, то я тебе явно не нужна! — обрушилась на него она. — Улыбающаяся невеста смотрит на тебя со всех стен во всех твоих домах! Карина… Всюду, куда-я ни посмотрю. Удивительно, почему ее нет на этом столе!
Опешив, Вито проследил за ее осуждающим пальцем, показывавшим на снимок на стене. Глаза его сверкнули.
— Я уберу их все. Или более желательна церемония сожжения?
— Что это значит? — В ярости Эшли снова пошла в наступление.
— Ты ревнуешь, — пробормотал он. Эта мысль была ему явно приятна.
Эшли с трудом удержалась от нового взрыва.
— Я оскорблена твоим бесчувствием, — запротестовала она. — Хотя вообще-то это для меня не новость!
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью, взбежала по лестнице, ворвалась в спальню и заперлась в ванной. Сбросив платье, она шагнула под обжигающе ледяной поток воды. У нее мелькнула мысль, почему в обществе Вито она всегда теряет самообладание? Выйдя из ванной, она ожидала увидеть в спальне Вито. Но его не было.
Это привело ее в ярость. Она еще многое хотела ему высказать. Стянув с головы полотенце, Эшли начала расческой распутывать непослушную гриву волос. Она так погрузилась в это занятие, что не услышала, как вошел Вито. И вдруг увидела его в зеркале. Он приблизился, взял из ее вдруг ослабевшей руки расческу и спокойно начал распутывать волосы с ловкостью, какая покорила ее четыре года назад.
— Не делай этого, — нерешительно запротестовала она.
— С моей стороны было бесчувственно объявить об этом во весь голос. Мне следовало молча наслаждаться открытием, — насмешливо покаялся он.
— Почему бы тебе не оказать нам обоим большую любезность и не оставить меня в покое?
— Но ты же знаешь ответ. — Зеркало отразило опасное сияние его улыбки.
Эшли сидела неподвижно, как статуя, пока он не распугал все волосы. Потом он обнял ее за плечи и медленно поднял, отводя от туалетного столика.
— Это неизбежно, — пробормотал Вито.
— Так не должно быть. — Эшли чувствовала, как темная неодолимая сила навалилась на нее.
Пояс халата соскользнул на пол. Он прижал ее спиной к себе, погрузившись голодным ртом в изгиб шеи. Руки скользили по нежной коже. Она застонала, когда ловкие пальцы стали играть с ее сосками. Судорога возбуждения пробежала по всему телу.
— Почему ты должна сопротивляться этому, если я не могу? — грубо и требовательно сказал Вито. Охрипший насмешливый голос вьвдавал возбуждение самца. Он повернул ее к себе и впился в губы.
Сверхчеловеческим усилием Эшли оторвалась от жара его рта и высвободилась. Она терла покрасневшие губы, словно хотела очиститься от его прикосновения.
— Но я могу сопротивляться этому, — выкрикнула она, убеждая скорее себя, чем его.
— Зачем бороться с собой? — мягко спросил Вито. — Ты хочешь меня. Я уверен, что ты хочешь меня сильнее, чем хотела любого другого мужчину. Поэтому ты и борешься со мной. Во мне… ты чувствуешь угрозу.
