– Боюсь, что обследовать уже нечего.
– Ну тогда просто погуляем.
Сегодня он был каким-то другим, каким-то странным. Даньелл озадаченно нахмурилась. Но он прав: ему нельзя сильно перенапрягаться, ведь у него травма головы.
– Ну хорошо, – согласилась она. – Давай погуляем.
Он улыбнулся и нежно взял ее за руку.
Слабость, которую она испытывала недавно, вновь овладела ее телом. У Даньелл перехватило дыхание, она заглянула в его глаза и увидела в них серебристые огоньки. И все-таки он какой-то не такой…
– Ты что-то от меня скрываешь? – спросила она.
Дэвид крепче сжал ее руку и перестал улыбаться.
– Ничего такого, о чем бы я тебе уже не говорил. Но если хочешь, скажу еще раз, – сказал он, лукаво блеснув глазами.
Видимо, он проснулся с теми же эротическими фантазиями, что и я, решила Даньелл.
Они все время вместе, с утра до поздней ночи. А тут еще вчерашние поцелуи и купание в озере под луной. При такой романтической обстановке нет ничего удивительного, что они оба находятся во власти желания. А если они к тому же целый день будут бродить без дела, взявшись за руки и думая только друг о друге…
Даньелл высвободила свою руку, наклонилась и взяла апельсин.
– Все-таки мне кажется, что мы должны найти дерево для флагштока.
– Завтра займемся этим, обещаю. Уверен, нас очень скоро найдут, Дани, поэтому хочу провести день с тобой. Давай просто радоваться жизни. Давай забудем сегодня обо всем на свете, кроме радости.
Говорил ей кто-нибудь раньше такие слова? Нет, никто и никогда.
Сердце ее затрепетало и провалилось куда-то вниз. Да я люблю Дэвида, и это чувство с каждым часом все сильнее. Я радуюсь его радостью и печалюсь его печалью. Я остро чувствую его настроение, а от мыслей о его любви томится и изнывает каждая клеточка моего тела.
Дэвид подошел и взял из ее рук апельсин.
– Давай позавтракаем сливами, – тихо проговорил он. – Они теплые и сладкие, прямо с дерева.
Его голос приятно обволакивал Даньелл. Она не могла больше сопротивляться.
Она понимала, чего он хочет, чего хотят они оба. И это отнюдь не сливы.
Он долго, завораживающе смотрел на нее, а потом снова взял за руку.
– Ты пойдешь со мной?
– Да, – выдохнула она.
Его широкая счастливая улыбка буквально ослепила ее.
– Вот и славно.
Они вышли на берег, держась за руки. И вдруг, обменявшись взглядами, засмеялись и побежали, словно беззаботные дети. Даньелл не могла припомнить, когда в последний раз ей было так хорошо и весело.
Набегавшись по песку, пока не закололо в боку, они свернули к сливовым деревьям и позавтракали сочными сладкими плодами.
Все это время Даньелл не покидало ощущение, что Дэвид как-то изменился. Внешне он выглядел точно так же, но было что-то такое в его глазах, чего она не замечала в предыдущие дни.
Они сели на берегу, и Дэвид откинулся назад, опершись на локти.
– Как твоя голова? Лучше?
– Значительно лучше. И настроение прекрасное. А у тебя?
– У меня тоже, – призналась она, пони
– Ты такая красивая, Дани. Ты это знаешь?
Она покраснела.
– Скажешь тоже. Наверное, лицо у меня уже черное от солнца.
– Нет. У тебя золотистый загар, и он очень тебе идет.
Почувствовав на себе его горячий пристальный взгляд, она поспешно поднялась.
– Пойдем еще пройдемся.
– Конечно. – Он тоже встал, и они отправились на ближайший холм.
Даньелл размышляла о том, что сегодняшний день может быть для них последним на острове. Интуиция подсказывала ей, что память к нему вот-вот вернется. Она была и рада этому, и нет. Если б только она могла быть уверена, что вместе с памятью к нему не вернутся все те черты, которые оттолкнули ее при их первой встрече.
Дэвид догадывался, о чем думает Даньелл: о том, что память скоро вернется к нему и их идиллия на острове закончится. Отвратительно было притворяться, но ему нужно еще немного времени…
Они вышли на поросшее травой плато. Под ярким солнцем волосы Даньелл засияли, и вся она была такая нежная, такая грациозная, что Дэвид почувствовал непреодолимое желание прижать ее к себе и долго-долго не отпускать. Лучше всего – никогда. Он обнял ее за талию, и она, откинув голову, заглянула ему в глаза.
– Дэви…
– Не говори «нет».
– А я и не говорю.
Сегодня он смелее, промелькнула у нее мысль. Да, он изменился. Тот Дэвид, с которым она провела эти дни на острове, был милым, добрым, но несмелым и покладистым, а сегодня он другой. Сегодня он уже не просит разрешения поцеловать ее, не обещает уважать ее желания, сегодня он сам уже не может справиться со своими желаниями.
Именно этот смелый волевой Дэвид разрушил ее последние попытки к сопротивлению. Прежде она играла главную роль в их взаимоотношениях, теперь пришел его черед.
Его серые глаза, наполненные глубокими чувствами, потемнели от желания.
– Наши отношения не прекратятся после того, как нас найдут. – Не дожидаясь ответа, он поцеловал ее.
Все мысли разом покинули ее, она закрыла глаза и обвила его шею руками. Губы ее приоткрылись, дыхание стало прерывистым, и она почувствовала в себе небывалую смелость. Свойственная ей осмотрительность исчезла, уступив место порывистой чувственности, и она прижалась к нему, зарывшись пальцами в его волосы.
Руки Дэвида скользили вдоль ее тела. Она отвечала на его поцелуи со страстью, не уступавшей его, и руки ее скользили по его крепким мышцам. Еще секунда – и все ее тело запылало.
Ничего подобного он в жизни не испытывал. Волна радости захлестывала его с головой и вздымалась выше, потому что это чувство было явно взаимным. Тело ее уже пылало той же страстью. Она словно растаяла в его объятиях, как он и мечтал. Поцелуи стали долгими, затяжными. Она целовала его, и он целовал ее. Тела их слились в одно целое и плыли в каком-то древнем изначальном ритме, в вечном танце мужчины и женщины.
Даньелл неверными руками пыталась расстегнуть пуговицы его рубашки. Дрожь сотрясала их, и, не отрываясь друг от друга, они опустились на густую траву. Все мысли покинули их, остались одни чувства и желания.
Даньелл лежала на спине под ласковыми солнечными лучами, обдуваемая теплым ветерком. Дэвид приподнялся на локте и заглянул ей в глаза.
– Если бы ты знала, как много для меня значишь! – И он снова припал к ее рту в горячем, страстном поцелуе. Он целовал ее шею, плечи, грудь, нежно касался губами напрягшихся сосков.
А ее руки ласкали его тело. Ей казалось, что в небе рассыпались звезды и в ее теле образовалась пустота, которую только он один мог заполнить.
Он понял ее, и их тела соединились, слились в единое целое.
Они жадно обменивались поцелуями и ласками, кружась в безумном вихре сжигающего их огня. Он смотрел на нее, и ее завораживало какое-то особенное, почти неземное выражение его глаз.
