Он искренне надеялся продлить и растянуть это время неги и беззаботности, что так его окрылило, и совершенно не собирался на работу этим утром, ожидая, когда проснется Молли, уверенный, что теперь-то уж она никуда не денется без его ласк, без его мужских стараний.
Джаррод ни в коем случае не злился на нее из-за того, что она своей прямотой развеяла это настроение, смазала эту безмятежную и сладостную передышку в его непростых буднях. Он понимал, что при ее-то строгих правилах Молли не могла оценивать факт их близости иначе как из ряда вон выходящий. Джаррод сам должен был иначе выстроить этот разговор, иначе расставить акценты. Но он отмолчался, просто не зная, что еще сказать, как повести себя в новых условиях, как дать понять женщине, которая уже от него зависит, что он не пользуется ею и ее добрым к себе отношением как заблагорассудится.
Но разве могло быть иначе? Разве чувствовал Джаррод себя готовым к тому, чтобы стать ее партнером и в жизни? Нуждался ли он вообще в таком партнерстве с кем бы то ни было?
Наоборот, он дорожил своей свободой и независимостью. И чем стремительнее было его восхождение по карьерной лестнице, чем убедительнее были его деловые успехи, тем более он ценил свою свободу. Азарт дельца мог заменить ему любовную страсть, тем более у него просто не оставалось времени и сил на романы.
И Молли должна была, как никто другой, это понимать. Она доподлинно знала, какую цену он платит за свой успех. Тем более теперь, когда ей стала ясна подоплека его разрыва с родителями. Джаррод не мог сойти с дистанции, не достигнув вершины. Не мог капитулировать ради бесхитростной обывательской доли в кругу домашних. Для этого время еще не пришло.
Джаррод знал все эти контрдоводы наперечет, когда нежил и ласкал вчера Молли. И молча принял ее категоричный вывод. Он не защитил девушку от всех тех мук, на которые обрек своим соглашательством. И теперь его за это грызла совесть.
Подойдя к столу, Джаррод набрал свой домашний телефонный номер, надеясь, что она еще там. Он не знал, что ей скажет. Просто следовал импульсу.
Но на том конце его ждали только нескончаемые длинные гудки.
Он положил трубку и сел напротив, принявшись гипнотизировать телефонный аппарат, решая, звонить или не звонить на ее мобильный. Но телефон зазвонил раньше, чем он пришел к конкретному решению.
Джаррод ответил.
Это была Молли, и голос ее звучал против ожидания бодро.
— Звоню из дома! — объявила она. — Хотела сказать, чтобы ты особо не тревожился. Хорс поправляется на глазах. Доехали на такси без приключений. Он очень обрадовался, вновь оказавшись в знакомой обстановке…
Джаррод слушал этот поток признаний и думал, что, пожалуй, и Молли обрадовалась дому не меньше Хорса. И возможно, не стоит ему больше вторгаться в ее размеренную жизнь. Вряд ли он способен привнести в нее что-то позитивное, за что Молли будет ему благодарна. И вряд ли несколько минут сексуального удовлетворения стоят пущенной под откос жизни.
— Я очень рад, что Хорс так легко отделался. Было бы грустно сознавать, что из-за моего минутного каприза пострадало невинное существо, — изрек Джаррод.
— Это, собственно, все, что я хотела тебе сказать. Не стану больше отрывать тебя от дел, — как-то вдруг приуныв, принялась прощаться с ним Молли, когда вдруг до мужчины дошла истинная причина ее звонка, но она уже сказала: — Пока, — и положила трубку.
И тут же по внутренней связи вторгся в его смятение резковатый голос Лори:
— Бэннинг… Тут тебе звонит… как ее?.. миссис Армига.
— Скажи ей что я… что меня… А, ладно. Соединяй… Миссис Армига! — нарочито радостно воскликнул он, услышав надтреснутый голос пожилой дамы. — Рад снова слышать вас. Благо, есть масса хороших новостей…
— Вот именно об этом я и собиралась говорить с вами, Джаррод… А куда подевалась ваша милая ассистентка Молли? Мне всегда было так приятно перекинуться с ней словом…
— Взяла день отгула, — ответил босс.
— А то я уж было подумала…
— Нет-нет, миссис Армига, это все инсинуации.
— Рада слышать, — отозвалась та. — Я тут на днях обсудила с сыном возможность званого ужина. Хотела бы видеть вас обоих в числе моих гостей.
— Меня и мисс Тейлор? — уточнил Джаррод, смиряя нахлынувший на него восторг.
— Вас и вашу мисс Тейлор. Знающие люди утверждают, что вы чудесно смотритесь в обществе. Надеюсь украсить вами свой скромный ужин.
— Я с радостью. Уверен, что и мисс Тейлор так же отреагирует на ваше приглашение. Диктуйте, где и когда нам быть.
— Разумеется, мы найдем и формальный повод для обсуждения, — деловито оговорилась миссис Армига.
— Конечно, так и будет, учитывая природу наших отношений, — легко отозвался молодой финансист.
Джаррод сам не понял, почему так обрадовался представившейся возможности разбить наметившийся лед в отношениях с Молли. Но он посчитал это приглашение своей давней клиентки за знак судьбы.
В тот же вечер он отправился к Молли домой.
Она встретила его тепло, по-дружески. Очевидно, стены ей помогали, как и Хорсу, который окончательно оправился.
Джаррод предусмотрительно не затрагивал темы «прошедшей ночи». Просто рассказал о звонке и приглашении миссис Армига и высказал свое пожелание заручиться согласием Молли. И Молли, как всегда, восприняла это с пониманием. Но вместо прямого ответа сказала, что подумает.
А утром в приемной Джаррод вновь увидел Лори и остолбенел.
Молли прислала по факсу короткое извещение, что берет неиспользованный отпуск.
— Я могу работать здесь полный день, Бэннинг! — объявила ему Лори.
Бэннинг поморщился, но сумел выдавить «спасибо».
Молли повела себя сугубо по-женски, как это понимал Джаррод, то есть непредсказуемо, странно, загадочно. Впервые! К таким метаморфозам он точно готов не был.
Молли сходила с ума от любви. Она смаковала это чувство, она болела им. У нее не оказалось иммунитета. Девушка чувствовала себя беззащитной перед наваждением первой влюбленности. Впервые она спасалась бегством, отказываясь посмотреть в глаза опасности в лице Джаррода Бэннинга.
Она думала о ночи, в которую любила его, не таясь, дарила ему себя, как в первый и последний раз. И даже в тот миг догадывалась, что этого не вернуть, не повторить, не превзойти. Теперь же она знала это наверняка.
Целыми днями Молли бродила с Хорсом, наслаждаясь летом и солнцем, лишь бы только не оставаться дома в четырех стенах и не слушать рассуждения тетушек о том, как славно она смотрелась с Джарродом Бэннингом в тот единственный раз, что они видели его, да как он якобы смотрел на нее влюбленным взглядом. Откуда было тетушкам знать, что каждым таким напоминанием они причиняют ей боль. Только мама молчала, как будто о чем-то догадываясь. И немудрено. Они чувствовали друг друга всегда, понимали все без слов.
