Молли не могла дождаться отъезда, потому что начала испытывать чувство вины. Тренту нужен отец, и она это знала.
Всем мальчикам нужен отец. Но Трент никогда не узнает своего.
Внезапно мысль об этом показалась ей невыносимой. Малыш очень полюбил ранчо, а она лишила его отца и наследства.
Но, сказав Уорсу правду, она сама лишится своего сына.
Этого не должно произойти.
– Ну мам!
– Ладно, Трент. Можешь погулять, пока я готовлю ужин. Слушайся Уорса.
Она повернулась и пошла назад в дом, надеясь, что это решение не выйдет ей боком.
* * *
Когда полчаса спустя Молли снова вышла на веранду, она увидела только Уорса и сразу же заподозрила неладное.
– Уорс, – позвала она. Мужчина остановился и обернулся.
– Где Трент?
Он подошел ближе к веранде. Его лицо выражало смущение.
– Я не знаю.
– Что значит – не знаешь? – пронзительно воскликнула она.
– Я отвернулся всего на секунду, а он от меня убежал, – сказал Уорс виновато. – Не беспокойся. Я уверен, что с ним все в порядке.
Молли спустилась вниз и подбежала к нему.
– Где ты его искал? – спросила она, стараясь не поддаваться панике.
– Везде, кроме конюшни. Я собираюсь идти туда.
– Трент! – несколько раз прокричала Молли, но ответа не последовало.
Когда они дошли до места, она вся изнервничалась и была готова придушить Уорса.
– Прости, Молли, – сказал он, переступая порог темного помещения конюшни.
Она бросила на него испепеляющий взгляд. Он побледнел, но ничего не сказал.
– Трент, ты здесь?
– Мама, Уорс, смотрите, – послышался голос с сеновала.
Оба устремили взгляд вверх. Трент стоял на краю чердака, под которым находилась цементная площадка. Молли испуганно посмотрела на Уорса. Он тоже казался взволнованным, но, когда заговорил, его голос прозвучал ровно й спокойно:
– Трент, стой где стоишь. Не двигайся.
– Хотите посмотреть, как я пойду…
– Нет! – крикнули в один голос Молли и Уорс.
Мальчик замер на месте.
– Я залезу наверх и сниму тебя, – сказал Уорс. – Стой на месте, хорошо?
– Нет, я сам спущусь.
– Трент, нет! – воскликнула Молли.
Но мальчик не послушался. Он повернулся и вдруг, поскользнувшись, зашатался. У Молли потемнело в глазах. Мальчик какое-то мгновение балансировал, пытаясь удержать равновесие, затем упал… прямо в распростертые руки Уорса.
В течение нескольких секунд все молчали, словно парализованные. Трент пришел в себя первым.
– Ты на меня злишься, мамочка? – спросил он Молли.
– Отпусти его, Уорс, – произнесла она дрожащим голосом.
Мужчина подчинился.
– Немедленно отправляйся в дом и умойся, – приказала Молли сыну. – Я скоро приду.
– Да, мэм, – протянул Трент, опустив голову.
– Ступай. Я прослежу за тобой.
Обрадованный тем, что наказание отложено на несколько минут, Трент убежал.
Когда он скрылся в доме, в конюшне повисла напряженная тишина. Уорс первым прервал ее:
– Ты на меня сердишься, но я тебя не виню. Прости.
– Сержусь – это еще мягко сказано, – произнесла она ледяным тоном.
– С ним все в порядке, Молли. Он же ребенок. Мальчишки в его возрасте часто проделывают подобное.
– И ты еще смеешь меня учить?
Уорс сжал руки в кулаки.
– Я уже извинился перед тобой. Чего еще ты от меня хочешь?
– Я ничего от тебя не хочу. Твое сегодняшнее поведение доказало, что сейчас твоему слову так же нельзя верить, как и пять лет назад, когда ты предлагал мне выйти за тебя замуж.
– О чем ты говоришь, черт побери?
– Я думала, время притворства осталось позади.
– Если тебе есть что сказать, выкладывай, потому что я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Спроси у своих родителей.
– При чем здесь мои родители?
– Ты хочешь сказать, что не посылал их ко мне, чтобы попытаться от меня откупиться?
Уорс покачнулся на каблуках, словно она ударила его.
– Я никуда их не посылал, тем более к тебе.
– Ты говорил, что любишь меня и женишься на мне, лишь для того, чтобы затем отказаться от своих слов.
– Я не отказывался. Это ты струсила и убежала как нашкодившая собака.
– Из-за твоих родителей. После того как они пришли ко мне и заявили, что ты меня не любишь, но боишься мне об этом сказать, чтобы не ранить еще сильнее.
Лицо Уорса стало мрачнее тучи.
– Затем, чтобы побольнее меня уязвить, они предложили мне деньги, много денег, чтобы я исчезла из твоей жизни.
– Неправда. Ты выдумала все это, чтобы успокоить свою совесть. Мои родители не стали бы этого делать.
– Ты хочешь сказать, что я лгу? – неистово воскликнула Молли.
– Ради бога, Молли…
– Спроси их. – Она смерила его презрительным взглядом. – Если у тебя хватит мужества, сделай это.
– Здравствуй, сынок, – сказал Тед, открывая Уорсу дверь. – Ты вовремя. Ужин будет готов через несколько минут.
– Я не… – Уорс не договорил, потому что в гостиной показалась его мать с улыбкой на лице.
– Какой приятный сюрприз, дорогой. – Ева указала ему на кожаный диван у камина. – Садись, – добавила она и подмигнула ему. – У меня такое чувство, будто ты пришел сказать нам что-то, что нужно будет отметить. Может, выпьешь чего-нибудь, сынок?
– Ничего не надо, мама. Пожалуйста, просто сядь и помолчи.
Ева положила руку на горло.
– Разве можно так разговаривать с матерью?
Уорс перевел взгляд на отца, лицо которого внезапно помрачнело. Очевидно, Тед почувствовал неладное.
– Ты тоже сядь, папа.
Глаза Евы расширились.
– Какая муха тебя укусила? Ты сам на себя не похож. – Она начала закипать. – Пришел в наш дом и командуешь нами, словно мы твои работники.
– Мама, – процедил сквозь зубы Уорс, – успокойся.
Ева бросила на него негодующий взгляд, но промолчала. У него самого внутри все кипело от гнева, но он пытался держать себя в руках. В конце концов, Молли могла ему солгать, чтобы оправдать себя. Но чутье подсказывало ему, что это не так. Иначе она не стала бы настаивать, чтобы он поговорил со своими родителями.
Кроме того, его жизнь все равно зашла в тупик, из которого он мог выбраться только сам.
– Полагаю, ты решил не выставлять свою кандидатуру на выборы, – наконец сказал Тед, чтобы нарушить напряженную тишину.
– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о выборах.
– Тогда для чего? – ледяным тоном произнесла Ева. – Чтобы кричать на нас?
– Не смеши меня, мама, ты сама кого угодно перекричишь.
– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном, Уорс Кавано? Я учила тебя уважать старших, в том числе твоих родителей. Что мы тебе сделали, что ты смотришь на нас так, словно презираешь?
