– Прекрасно! – Он тихо рассмеялся. – Я тоже не хочу о ней вспоминать. Я хочу пережить ее вновь.
– Если это и есть причина, по которой ты настоял на браке со мной, то зря старался. Я не буду с тобой спать, Лайон.
– Должно быть, я неясно выразился, дорогая. Наш брак будет настоящим. У моего сына… нашего сына… будет настоящий дом и любящие его родители.
– Я любила и люблю Фрэнка и без чертова брака. А вот чувство, которого не испытываю, изображать не собираюсь.
– Ты имеешь в виду любовь? – Лайон громко рассмеялся. – Когда-нибудь напомни, чтобы я рассказал тебе о любви, дорогая, о моем старике и о том, сколько раз он слышал от женщин эту ложь. – Он обхватил ее еще крепче. – Перестань меня ненавидеть и поразмысли немного, Кора. Мы женатые люди, у нас есть любимый ребенок и чувственное влечение друг к другу, о котором многие могут лишь мечтать. Будь честна сама с собой, признай это – и у нас будет все в порядке.
– Замечательная речь, но ты напрасно стараешься. Я не собираюсь…
– Послушай, я ведь знаю, что без мужского внимания тебе не прожить. И это прекрасно. Даже более чем прекрасно, потому что я тоже не могу обойтись без женщин. А поскольку искать партнеров на стороне противоречит нашей договоренности, то остается одно…
– Как это «романтично», – огрызнулась Кора, чувствуя подступающие слезы и стараясь не дать им воли. Его слова вовсе не оскорбляли ее, разве могла она ожидать от него каких-нибудь чувств? Ведь все, что между ними было, – это секс. – Знаешь что, Лайон Кинг? Ты мне отвратителен!
– Я просто честен, чего никак нельзя сказать о тебе.
– Честен? – рассмеялась она. – Неужели? Ты хочешь, чтобы я поверила в твою верность, а сам в первый же день после свадьбы звонишь своей драгоценной Инге.
– Инге? – Лайон чуть было не рассмеялся, но сдержал себя. Чувствуя, что дело стронулось с мертвой точки, он не хотел тратить время на объяснения. – Хорошо. Ты права. Тебя устроит, если я дам обещание больше никогда не обращаться к Инге за советами?
– Можешь даже обещать, что никогда больше не произнесешь ее имя. Это все равно ничего не изменит.
– Инга для меня ничего не значит. Ровным счетом ничего.
– Не лги! Тебе ведь не терпится позвонить ей.
– О Господи, – вздохнул он. – Послушай, если не возражаешь, давай начнем все сначала. Ты войдешь на кухню, я пожелаю тебе доброго утра. Потом ты нальешь себе черного кофе, а я…
– А ты тут же начнешь рассказывать об Инге.
– Можешь ты заткнуться ненадолго и послушать, что тебе говорят?
– Нет. Не могу! Тебе кажется, что все должно быть по-твоему. Ты вынудил меня выйти за тебя замуж, а теперь предлагаешь, чтобы я ублажала тебя в постели, да еще терпела твоих любовниц…
Черт побери, подумал Лайон, если женщине что-нибудь втемяшится в голову, спорить бесполезно.
– Замолчи, ради всех святых! – сказал он, запечатывая ей рот поцелуем.
На какое-то время Кора будто окаменела, но Лайон не обратил на это внимания. Его горячие, жадные губы блуждали по ее лицу, а ладони, скользнув вниз по спине, легли на ягодицы.
– Поцелуй меня, – шептал он, – ответь мне, дорогая.
И она, простонав, наконец сделала это.
Торжествующе прорычав, Лайон приподнял ее и посадил на край стола. Не сдержав крика, Кора крепко прильнула к мускулистой груди. Его руки, выдернув подол майки из-под пояса джинсов и проникнув под нее, ласкали обнаженную кожу. Потом, подняв майку вверх, он зарылся лицом между ее грудями…
***
– Мистер Кинг? Вы… О Боже! Застывшая в дверях женщина средних лет и приятной наружности смотрела на них широко открытыми голубыми глазами. Примостившийся у нее на руках Фрэнк заливался довольным смехом.
Издав сдавленный крик, Кора сделала попытку спуститься с края стола. Удержав ее на месте, загораживающий ее своим телом, Лайон обернулся. Черт побери, что может предпринять человек, застигнутый за подобным занятием своей домоправительницей, которая к тому же держит на руках его младенца-сына?
Тяжело вздохнув, он поправил майку Коры и, бросив взгляд на молнию своих джинсов, постарался принять по возможности непринужденный вид.
– Очень хорошо, я как раз собирался представить вас друг другу. Инга, это Кора, моя жена. С Фрэнком вы, я вижу, уже познакомились.
Если пару часов тому назад, когда Лайон позвонил, чтобы спросить о том, что едят на завтрак маленькие дети, Инга должна была лишь удивиться, то сейчас она наверняка сочтет его сумасшедшим. Хотя, надо отдать ей должное, Инга даже глазом не моргнула.
– Как поживаете, миссис Кинг? – вежливо спросила домоправительница.
Теперь, кажется, можно перевести дыхание. Правда, Кора по-прежнему казалась словно окаменевшей, но худшее уже позади. Наверняка она это тоже понимает. Взглянув на нее, он изобразил на лице самую приятную из своих улыбок.
– Кора, – сказал Лайон, – познакомься с Ингой. Это моя домоправительница…
– Сукин сын! – прошипела Кора и что было сил ударила его по улыбающейся физиономии.
Лайон стоял возле окна своего офиса, стараясь не обращать внимания на свое отражение. У него не было никакого желания рассматривать синяк под глазом, весьма заметный несмотря его почти недельный стаж. Да, надо признать, я нашел прекрасный способ начать семейную жизнь. Что может быть романтичнее, чем попытаться овладеть женой на кухонном столе, быть застигнутым за этим домоправительницей, да еще заполучить внушительный синяк?
– Плюс неделя гробового молчания, – добавил он вслух. – Веселенькое занятие быть женатым человеком, что и говорить.
Во что превратилась его мирная холостяцкая жизнь, подумал Лайон, прислоняясь лбом к холодному стеклу. Впечатление было такое, будто он попал в сумасшедший дом. Его домоправительница общалась с ним исключительно при помощи междометий, а жена за все эти дни не произнесла вообще ни единого слова. Единственным существом, радовавшимся его возвращению домой по вечерам, был сын.
Мой сын, подумал Лайон, невольно улыбнувшись. Поразительно, как быстро я привязался к этому сгустку неистощимой энергии.
Необходимо было сообщить партнерам, сослуживцам, знакомым о женитьбе. Однако подходящего момента так и не представилось, а подбитый глаз вызывал у окружающих явно нездоровый интерес.
– Я наткнулся на дверь, договорились? – сказал Лайон Барту, прежде чем тот успел промолвить хотя бы слово.
– Как скажешь, старина, – ответил партнер, ухмыльнувшись.
Разумеется, в офисе все сразу что-то почувствовали. Лайон понимал: люди замечают, что настроение у него хуже некуда, что он быстро выходит из себя. Однако истинные масштабы происходящего оценил только тогда, когда Бетси в ответ на предложение остаться его постоянной секретаршей скорчила гримаску и попросила пару дней на размышление. В общем, дела в конторе обстояли не намного лучше, чем дома.
