— Иногда так и должно быть.
— Так было почти всегда, — улыбнулась Эван. — Но теперь все позади. Через несколько дней Кэл пойдет в университет. У меня хорошая работа, которая позволит заплатить за первый год учебы, в следующем году он хочет жить отдельно, а тогда…
— Что тогда?
— Мне будет уже тридцать два. Тогда настанет мое время.
— Учеба?
— Учеба, путешествия. Куда бы мне ни захотелось.
Искоса взглянув на нее, Линк свернул на боковую дорогу, и Эван увидела вывеску: «Братвуд. Собачий питомник».
Неуклюжий щенок, барахтающийся в руках Линка, больше походил на лоснящегося поросенка, чем на элитного представителя благородных сеттеров. Прелестная девочка моментально завоевала сердце Линка, одарив его влажным собачьим поцелуем.
— Думаю, мы возьмем эту, — сказал он владельцу и повернулся к Эван, которая сидела на траве в окружении щенков. — Что скажешь?
Та встала, отряхнулась и погладила щенка по шелковистой головке:
— Она великолепна. Дженни ее полюбит.
Словно в ответ на добрые слова девочка лизнула ее в шею длиннющим языком, какого Эван, пожалуй, никогда не видела у собак.
Линк расплатился с хозяином, предупредил, что заберет щенка в субботу, и они пошли к машине.
— Ленч? — спросил он, помогая Эван сесть.
— Чудесно, я умираю от голода.
— Ты любишь устрицы?
— В общем, да.
— Вот и хорошо.
Они сидели на палубе рыбачьего судна, а в порту суетилась шумная толпа. Отложив меню, Линк с укоризной посмотрел на нее:
— Обвалять в сухарях и пожарить! Кощунство! Ты же сказала, что любишь устрицы.
— Люблю. Только вкус, а не вид. Не представляю, как их можно есть сырыми, — поморщилась Эван.
— Дело привычки. Тебе стоит попробовать… для выносливости.
— Считаешь, мне нужна выносливость?
— Уверен, — многозначительно заявил он. — Ночью.
Линк предполагал, что она покраснеет. Так и случилось. Эван устремила взгляд на горизонт, затем повернулась, неожиданно одарив его соблазнительной улыбкой.
— О'кей.
У него даже дух захватило, и Линк спрашивал себя, знает ли она о своей власти над ним.
— Что касается прошлой субботы, — начал он, беря ее за руку, — то я думаю…
— Не думай и не заставляй думать меня. Я с радостью проведу с тобой эту неделю, раз Кэл уехал. На том и остановимся.
— Мне известно, что ты пытаешься сделать, Эван, только ничего не выйдет. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты осталась со мной.
Эван заметно расслабилась, потом кивнула, и он с довольным видом указал ей на блюдо с сырыми устрицами, которое поставил перед ним официант.
— Ты обещала помочь мне расправиться с этим, — напомнил Линк.
Взглянув на раковины с подозрительным влажным содержимым, она снова поморщилась:
— Ты уверен, что стоит?
— Абсолютно. Даже уступлю тебе свою очередь.
— Мне всегда нравилось твое обезоруживающее смирение, — засмеялась Эван.
Он поднес к ее губам раковину и немного наклонил, чтобы показалось содержимое.
— В нашем распоряжении одна неделя, у меня нет времени на смирение, — заявил он, постукивая по раковине. — Открывай.
Зажмурившись, Эван открыла рот. Устрица скользнула в горло, как прилив по гладким камням.
Домой они вернулись уже затемно. Автоматически включился свет, Линк въехал в гараж, и дверь за ним закрылась.
— Спасибо за чудесный день, Линк.
— Даже за устрицы? — спросил тот, обнимая ее.
— Особенно за устрицы, — прошептала Эван.
Ответом был поцелуй, неистовый и одновременно нежный, после которого она протяжно вздохнула:
— Какие восхитительные ощущения.
Но Линк только крепче прижал ее к себе, чтобы каждый из них мог полнее насладиться поцелуем. Когда ему пришлось отпустить Эван, он даже застонал:
— Ни за что больше не стану целовать тебя в машине, самое скверное место для обольщения.
— Думаю, ты прав.
Свет погас, как только закрылась дверь гаража, поэтому они сидели в темноте.
— Пора идти, Мод, наверное, уже гадает, чем мы тут занимаемся, — сказала Эван, берясь за ручку.
Ее остановило не прикосновение, а нетерпеливый ответ, состоящий из одного слова «ночью». Чувствуя на себе его взгляд, Эван повернулась и кивнула в темноту.
— Ночью, — подтвердила она и услышала облегченный вздох.
— Хорошо, теперь давай пожелаем Дженни спокойной ночи.
— Сделай это сам, а мне, пожалуй, лучше отправиться прямиком в коттедж. Увидимся позже.
Линк смотрел ей вслед, и что-то беспокоило его в том, как она уходит от него.
Войдя в дом, Эван прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Одна неделя. Так ведь она говорила себе? И где теперь ее уверенность? Неделя с человеком вроде Линка, и он уже прочно обоснуется в сердце женщины.
Проклятая зависимость. От его поцелуев, ласк, волнующего голоса. Одна неделя. Она этого хочет. Не хочет. Новая ошибка. Нет, все правильно. Опять мечты, женщина. Ты не можешь избавиться от них с той минуты, как ощутила прикосновение его рук. Черт возьми, когда ты собираешься хоть чему-то научиться?
Отойдя наконец от двери, Эван обхватила себя руками. Мечты. Разве Линкольн Стюарт не лучшая из них? У нее есть неделя, чтобы все выяснить. Она больше не одинокая молоденькая девушка, а взрослая женщина, значит, и поступать должна соответствующим образом.
После душа Эван устроилась на софе с «Жизнью Елизаветы I» и, когда раздался стук в дверь, закрыла том, но осталась на месте.
— Входи, дверь не заперта. — Она прижала руку к груди, чтобы унять колотящееся сердце.
Пряча руки за спиной, Линк наклонился и легонько поцеловал ее.
— Что это? — строго посмотрела на него Эван. — Не собираетесь ли вы опять спаивать меня вином, мистер Стюарт?
— Нет, я решил идти новым, полезным для здоровья путем, — сказал он, протягивая одну руку. — Яблочный пирог. А еще точнее, яблочный пирог Мод. Он просто стоял там, остывал, совершенно без всякой пользы… я незаметно унес его. — Он вытянул другую руку. — И вот это.
— Мороженое! — Вскочив, Эван обняла его за плечи и увлекла на кухню. — Давай сюда краденое, безнравственный ты человек. Мы должны поскорее уничтожить все улики.
— Таков и мой план, — с готовностью отозвался Линк.
Разложив добычу по тарелкам, они вернулись с ними на софу. Неправедную трапезу завершил кофе под тихий аккомпанемент саксофона. Эван молча глядела на незажженный камин. Рядом с Линком она чувствовала себя довольной и расслабленной, молясь о сохранении этого домашнего очага. Оптимизм говорил: «почему бы и нет?», разум укорял за слабохарактерность.
