следовало этого видеть, – в ярости сказала Кендра. – Ваш отец должен был защитить вас от этого.
– Ему было не до нас. Он выгнал мою мать, – ледяным тоном произнес Бальтазар. – А когда она ушла, она пустилась во все тяжкие.
Он провел рукой по лицу. Кендре показалось, что его рука дрожит.
– Тебе не нужно рассказывать мне все остальное, – сказала она, стараясь вспомнить, что случилось с его матерью.
Бальтазар медленно подошел к ней.
– Моя мать опустилась и позволила пользоваться собой. Она начала выпивать, потом пристрастилась к наркотикам. Однажды ночью она выпила слишком много и впала в кому. Она так и не пришла в себя. Она все еще лежит в клинике и медленно умирает.
У Кендры быстро забилось сердце и скрутило живот. Ей хотелось сбежать, но еще сильнее она хотела оставаться на месте. Как будто она что‑то доказывала самой себе.
– Мы с братом поклялись, что отомстим человеку, который подставил ее, – сказал Бальтазар с тяжелыми нотками в голосе. Если бы Кендра не знала лучше, она решила бы, что ему стало совестно. – И не важно, сколько времени после этого прошло.
– Ты имеешь в виду своего отца?
Он грустно улыбнулся:
– Мой отец доконал мою мать, с этим я согласен. Но не он толкнул ее в пропасть. Не он использовал ее, а потом отказался от нее и выставил ее на смех.
– Ты сказал, что он был к ней недоброжелателен.
– Он не был добрым, – отрезал Бальтазар. – Если бы она не встретила его друга, она бы выжила, как и все мы.
– Я не виню тебя за то, что ты его ненавидишь, – мягко сказала Кендра.
Глаза Бальтазара сверкнули. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от нее.
– Я рад это слышать, Кендра, – произнес он. – Потому что человек, о котором я говорю, – твой отец.
Ей показалось, что все вокруг потускнело. Она уставилась на Бальтазара, у нее зазвенело в ушах, а сердце замерло. Она была убеждена, что ослышалась.
Но все сказанное им было правдой.
– Твой отец, – повторил он, чтобы избежать недопонимания. – Именно он довел мою мать до ее нынешнего состояния. И он ни разу не поинтересовался, как у нее дела. В бизнесе он ведет себя со мной так, словно я не знаю, что он совершил. И что он из себя представляет.
– Но… Но ты…
– Я решил, что ты – очередной нож, который он хочет вонзить в спину моей семьи, – сказал Бальтазар. – Некоторые люди своеобразно борются со своей виной. Конечно, он подослал тебя ко мне. Я не сомневаюсь: он надеялся, что история повторится.
– Все это время, – прошептала Кендра. – Все это время ты… – Ей казалось, что она вот‑вот упадет, но этого не произошло. – Ты не просто ненавидишь меня, да, Бальтазар? Ты хотел использовать меня, чтобы причинить ему боль. Ты заставил меня стать орудием мести.
Он оскалился, словно испытывал невыносимую боль. Будто вилла, в которой они находились, была пеплом и руинами у их ног.
– Я мечтал о твоей невинности, Кендра, – выдавил он и снова посуровел. У нее опять возникло ощущение приближающейся бури. – Я представлял, что было бы, если бы ты не была такой развращенной, как члены твой семьи. Но все сложилось иначе. И этот брак – не более чем оружие, которое я использую, чтобы победить монстра.
– Бальтазар, – испуганно прошептала она. – Неужели ты говоришь искренне?
Он безжалостно поджал губы.
– Тебе следовало бежать, пока у тебя был шанс, Кендра. Я сожалею, что ты не та женщина, какой я тебя представлял. Но ты все равно заплатишь.
А потом он ушел. Она осталась одна в свадебном платье, чувствуя на своей коже запах его тела, и расплакалась.
Бальтазар решил уехать с острова.
Он выскочил из спальни и натянул на себя первую попавшуюся под руку одежду. Он поедет в Афины. Он сделает то, что делал всегда, а именно с головой уйдет в работу. Только бизнес имеет для него значение.
Размышляя о том, что для него важно, он подумал, что разумнее всего вернуться в Нью‑Йорк. Он пошел в кабинет на вилле и увидел, что все его устройства заряжены и готовы к работе, но не взял мобильный телефон. Он не отдал приказ подготовить вертолет к вылету на материк. Вместо этого он уставился на стол перед собой невидящими глазами.
Перед ним возник образ Кендры. Ее красивое лицо и прекрасные глаза, наполненные слезами.
Он видел, как она смотрела на него, прижимая платье к груди, словно он был разъяренным зверем. Бездушный монстр, как его часто называли.
Он стал полной копией своего отца.
Бальтазар оттолкнулся от стола и начал ходить по комнате, будто пытаясь избавиться от этого осознания, хотя ему следовало радоваться. Он должен прыгать от восторга потому, что наконец достиг своей цели и не зря живет.
Деметриус Скалас гордился своим целеустремленным, бесстрастным стремлением к прибыли. Он утверждал, что искоренил в себе слабость. Он вообще ничего не чувствовал и гордился этим. Он действовал только в интересах компании. Деметриус говорил, что все его красивые любовницы, которых он заводил в отместку своей презираемой жене, сделали его популярнее в глазах всего мира, а главное, в глазах других титанов индустрии.
Все они предпочитали вести дела с мужчинами, которыми восхищались.
Все они восхищались Деметриусом.
Бальтазар терпел побои в детстве и пришел к выводу, что его отец был прав: они сделали его сильнее. Подрастая, он словом и делом повторял своего отца. Он выискивал в себе любые признаки слабости и избавлялся от них.
Любовь он заменил жаждой мести.
Надоедливые эмоции, которые мучили других мужчин, он вытеснил желанием уничтожить Томаса Коннолли и его жалкого сына.
Но потом появилась Кендра, и жизнь Бальтазара пошла кувырком.
Он вышел на улицу. Остров был залит красивым свечением заходящего солнца, но Бальтазар мог думать только о своем прошлом.
Прошлое, которое всегда преследовало одну и ту же цель. Бальтазар твердил себе, что дает Томми Коннолли наживку, чтобы он сам себя уничтожил, но, по сути, он многие годы просто наблюдал, как сын его врага крадет у него. Месяцы, прошедшие с тех пор, как Кендра отдалась ему в Нью‑Йорке, Бальтазар выжидал.
И теперь, стоя на ветру, он усомнился в своем выборе.
Он убеждал себя, что выжидает, потому что хочет узнать, беременна ли Кендра. Чтобы увидеть, не пора ли изменить сценарий мести ее родственникам. Он верил, что легко смирится с беременностью Кендры. Он решил сыграть свадьбу, чтобы его ребенок не
